Онлайн радио #radiobells_script_hash
Наши исполнители
Форма входа
Логин:
Пароль:
Рекомендуем

Онлайн всего: 3
Гостей: 3
Пользователей: 0


  • Рекомендуем для просмотра сайта использовать браузер Firefox

  • Наша кнопка!


    Опрос
    Опрос сайта
    Patriot , Pro и т.д Для кого они предназначенные
    javascript:; javascript:;
    Всего ответов: 134

    Друзья сайта
    Ссылки

    Яндекс цитирования

    Сайт заслуженного журналиста Украины Сергея Буковского. Репортажи из

    Art Of War - Военно-исторический литературный портал

    Объединение сайтов о спецподразделениях ПВ КГБ СССР в Афганистане 1979-1989

    Война в Афганистане

    Православный Мир
    Жанна Бичевская - Русские идут

    http://warchanson.ru/3/wwrt1000.jpg
    Просмотров:8462
    20.04.2010(11:16)
    Категория:

    14 сентября 1986г.
    Сегодня День Танкиста. Вчера получил письма с поздравлениями от Маришки (два!) и всех своих родных - от матери, от отца, от Анютки. Пришло поздравление и от моего сержанта - Сашки Тронева. Приятно. С Александром мы служили в Забайкалье. Толковый сержант.
    Вчерашний денек, пожалуй, останется одной из забавных страниц в моем афганском бытие. Утром было совещание, на котором замполит, как бы вскользь заметил, что начпо в дивизии говорил о том, что было бы неплохо, если бы "Каскад" в День Танкиста выступил на одной из боевых застав. Дескать, хорошо бы, но... у нас слушать будет некому - нет людей. Все на постах, да и света у нас нет, чтобы аппаратуру подключить. Так бы тихо все и прошло, не возникни я:
    - Товарищ майор, давайте на седьмую пригласим. Территория у меня позволяет, ток есть - аккумуляторы-то у меня заряжают. А людей, пусть даже по два-три человека с каждой заставы соберем. Непорядок получается - люди в дивизии слушают концерты, а наши солдаты только взрывы, да свист пуль и эРэСов. Такую возможность не использовать - грех.
    Комбат с НШ поддержали, и решение было принято положительное. "Ну, - думаю, - очень хорошо. Значит, завтра приедут. С утра приготовимся".
    После совещания сопровождал наливники, проехал по выносным - развез обед. Приехал на заставу, поставил задачу экипажу на обслуживание, разделся догола (благо застава пустая), и пошел в душ. В минуты, когда прохладная вода стекает по твоему раскаленному афганской жарой телу, мысли только о том, чтобы духи не помешали твоему блаженству - частенько приходилось вылетать на обстрел с намыленной башкой. Закончив ритуал омовения иду голый, в чем мама родила, в свою келью. Захожу по ступеням на террасу, овитую виноградником, к проходу к своему кабинету и оболдеваю - по террасе, навстречу мне идет фея, одетая в, обтягивающий ее стройное божественное тело, ярко-красный спортивный костюм... Пышные, смолянисто-черные волосы сверкающей чистотой подчеркивают красоту выразительных глаз. Амазонка медленно приближается, покачивая изящными бедрами. Великолепная грудь, угадывающаяся под футболкой, плавно надвигается на меня своими сосками. Кажется, я забыл, как дышать. Взгляд этого создания напомнил, что я голый. Не веря в происходящее, я хлопнул себя по лбу, и только после этого прикрылся висящим на плече полотенцем.
    -- Где я могу переодеться? - прошелестел ангельский голосок.
    -- У меня в комнате, - показал я, не решаясь идти следом.
    -- Ты что, не ждешь? - Голос замполита вернул меня к действительности. За ним следом шла еще одна особа, так же ладненько скроенная. И только тут до меня дошло что происходит - ко мне на заставу приехал ансамбль "Каскад".
    -- Вы же сказали завтра, товарищ майор.
    -- Какой там завтра? Сегодня! Сейчас! Ты о чем думал? Ты что, не готов?
    -- Как не готов? Готов. Сейчас все сделаем. - С видом гостеприимного хозяина я отдавал соответствующие распоряжения.
    Закончив с организационными вопросами, касающихся концерта, на танке поехал в Карабаг. В сопровождении хадовца проехал на рынок, закупил арбуз, дыни, шашлыки, водку и прочие необходимые продукты. За это время ребята протянули провода, подготовили "сцену", расставили лавки и табуретки. С других застав привезли людей. Пока я инструктировал повара, артисты начали свое выступление. Четыре часа без остановки ребята исполняли свои песни. Это было потрясающее шоу! Надо было видеть лица солдат. Огрубевшие от боев, они порой неумело размазывали мужицкие слезы по своим обветренным, давно не знавшим ласки лицам. Убежден, что этот концерт навсегда остался в сердцах, как слушателей, так и исполнителей. Спасибо, "Каскад"!
    После концерта артисты были приглашены на террасу, занавешенную маскировочными сетями. Стол был роскошен! (Спасибо нашему повару - рядовому Умарову.)
    Поели, попили, дело прошлое, неплохо. "Моя" ярко-красная фея набралась, "как прачка" и, размазывая по прекрасному лицу далеко не самую дешевую косметику, заявила:
    -- Я люблю его! Я остаюсь.
    Неловкая пауза, легкое замешательство, которое попытался сгладить замполит, взявшись рассказывать какой-то анекдот. Дивчина настойчиво, с упрямством, свойственным выпившим женщинам громко повторила:
    -- Я люблю его! Я остаюсь.
    Старший от политотдела дивизии успокоил мадам:
    - Конечно останешься, успокойся.
    Когда после приятно проведенного обеда артисты загружались в БТР, солистка продолжала кидаться ко мне так настойчиво, что парни спросили:
    -- А что, командир, может правда оставить? Завтра привезешь.
    Сейчас, вспоминая тот день, мне в голову приходит замечательная фраза артиста Чиркова, сказанная им в эпохальном кинофильме "Чапаев" - "Отказался Василий Иванович!". Этим в общем-то и закончилась бы моя история о пре-Красной фее, но точку в этой истории, как и полагается, поставила женщина.
    Забегая вперед, хочу закончить эту историю. В далекие советские времена, в канун дня рождения "Великого Вождя", по всей стране проводились коммунистические субботники. Повсюду на улицах и на закрепленных за предприятиями и воинскими частями территориях наводился порядок, вывозился мусор, белились бордюры и деревья. Пожалуй, замечательно, что эта традиция осталась и в наше смутное время - умывать страну после зимы. Так вот, именно в этот день - 22 апреля 1987 года, довелось мне побывать в Баграме - в расположении дивизии.
    С моими боевыми товарищами - Отаром Давитадзе и Геной Забавой мы шли от штаба дивизии в расположение разведбата. Патриотические песни из репродукторов, установленных на дивизионном клубе украшали звонкое солнечное утро. Весь личный состав, свободный от несения службы мыл окна в модулях, подметал дорожки, занимался побелкой - в общем, как это принято говорить в армии - "шуршал по наведению порядка". В лицах людей отражалось солнечное утро. Атмосфера была действительно праздничная. Вдоль центральной аллеи - аллеи героев, женщины высаживали березки, привезенные из Союза. В прекрасном настроении мы шли с друзьями и весело балагурили в предвкушении легкого фуршета, коим неизменно сопровождались наши редкие мирные встречи.
    Взгляд мой внезапно наткнулся на знакомый ярко-красный спортивный костюм. Две черные жемчужины хищно сверкнули в мою сторону, женщина развернулась к нам спиной и, грациозно, не сгибая ноги в коленях руками стала разравнивать землю у только что посаженой березки. Похоже от этих форм у моих друзей перехватило дыхание - они враз замолчали. Из-под изящных линий в нашу сторону метнулся взгляд-молния.
    -- Вы что, знакомы? - Обратился ко мне капитан Забава.
    -- С чего ты взял? - Только и нашел что сказать я, - просто они выступали у меня на заставе.
    -- Понятно, - протянул Отар, - ну ты, брат, даешь!
    Вот как раз на этой ноте и закончилась эта прекрасная, на мой взгляд, история. Главное - никто, никому, ничего не должен, а эти глаза лишний раз напомнили мне о моей Богине, преданно ждавшей меня дома, напомнили мне о том, что мы все должны вернуться.

    Итак, 14 сентября 1986 года. Сломался 418-й танк - полетел главный фрикцион. 415-й сегодня закончили ремонтировать (Хорошо до обеда управились). Технику надо готовить к большим событиям - скоро закончится сбор винограда. К Суфи-Расулу пришло еще двести человек с караваном. Итого у него около порядка тысячи. Скоро закончит благоустройство после нашей операции и Карим станет деньги зарабатывать. Опять воевать. Хватит бы уже, но, к сожалению, от меня это не зависит.
    В Кабуле 18 человек пошли за щебнем с одним пистолетом. Видели их, конвоируемых духами с вертушек, но стрелять не стали. Духи, при появлении вертушек прижались к пленным. Всех 18 нашли обезображенных. Два офицера, прапорщик и пятнадцать солдат. Судьба? Может быть, а голова на что человеку дана? Из Баграма солдат пропал. Сколько их уже - бестолково пропавших? А ведь ждут всех.

    15 сентября 1986г.
    "День Танкиста прошел. Начались проверки (как же без них?!). Приезжал замполит полка - проверял документацию. "Надо заполнять своевременно". Знаю. Что-то говорить, оправдываться? К чему? Не дурак же - сам поймет. Вчера перехватил "караван" с водкой - не получилось у моих бойцов квакнуть в праздник. Дома попьют. Пять килограммов "Столичной" ждут своего часа в моем "сейфе".
    В 11-00 из стрелкового и гранатометов обстреляна пятая "А". Механик-водитель Шерматов ранен в ногу. Завтра ожидается выход Карима на дорогу (давненько не виделись).
    Надоела чужая земля. Ради кого воюю?".

    16 сентября 1986г.
    "Сижу, жду обстрел. Приходил Исаак (группа "Аракат") - человек ребят из ГРУ, передал, что сегодня собираются брать заставу. Обстрел начнется из минометов, безоткаток и гранатометов. Забавно - "брать". По связи передали: "Жди комдива". Работы - море. Писем опять нет. Пятая "А" ночью снова обстреляна. Поставил еще одну растяжку.
    Сейчас напишу письмо и спать".

    17 сентября 1986г.
    "Обстрела не было. Ночь и день прошли тихо.

    "...Звучал мне тихо голос нежный,

    и снились милые черты..."
    Да... Ну что ж, спать".

    18 сентября 1986г.
    "Почту не привезли. На пятой "А" подорвался хадовец. Приносил чарз, зашел с тыльной стороны, открыл калитку, и ...
    На 415-ом срывает дюриты - недоработали.
    417-й приволокли с выносной - оборвало полумесяцы на ПМП.
    416-й - снят воздухан, ремонтируем стартер.
    418-й - сегодня поменяли коробку передач.
    Строим дополнительный дувал вокруг заставы. Одни проблемы. Выкарабкаемся.
    Напишу пару писем, и спать".

    19 сентября 1986г.
    "Получил сегодня от Маришки - наконец-то. Снова две фотографии - доченька на фоне берез. Как вы там без меня, мои березки?".

    20 сентября 1986г.
    День пролетел быстро. Совещание, потом взял бортовую машину, возил кирпич из разрушенного кищлака. Пока парни грузили машину, обошел кишлак. Сапера оставил наверху для прикрытия, а сам ушел в развалины. Метрах в трехстах видел духов - носили виноград. Меня видимо тоже заметили - присели. Вокруг кишлака работают крестьяне, так что можно работать спокойно. Если подойдут духи, крестьяне уйдут.
    Вечером ездил на девятую. Сопровождал бортовую назад. Получил почту - мне письмо от Мариночки. Горжусь тобой, милая. Пишет: "пусть ясный разум, верный глаз и твердая рука всегда будут у тебя". Спасибо, любимая. Да будет так.
    "Кто не ждал меня, тот пусть скажет - повезло"
    Постоянно в голове какие-нибудь строки.
    "У нас, у мужчин есть одна дорога из дома - дорога долга и чести, и только одна дорога домой - дорога победы и славы. Другой дороги нет".
    Ты, отец сказал много хорошего, но это лучшие твои строки. Честное слово. Помнишь, ты мне сказал: "...как мы - русские люди. Только так, или никак. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах".
    Да..."

    21 сентября 1986г.
    "Сегодня утром обнаружил у себя рапорт сержанта Иванченко с просьбой перевести его на другую заставу. В принципе это не так уж меня и ошарашило - слабый человек, трудно ему. Но прямо скажу - неожиданность. Часа три беседовал с ним. Рассказывал об Александре Ивановиче Маринеско, о порядочности и надежности в человеческих отношениях, о постоянной борьбе в жизни. Стал мой собеседник носом клевать. "Иди, - говорю, - спать". Ушел. Понял ли что-нибудь, или нет, не знаю. По-моему что-то в нем все же ворохнулось. Буду драться с ним - за него же. С Иванченко, за Иванченко.
    Был в комитете. К Кариму пришел караван - тридцать ишаков. С Панджшера. К Суфи-Расулу - двести человек с новым оружием. Тоже с Панджшера. Сейчас эти двести человек в Саусанге.
    На 416-ом заменил гусеницы. Танки все на ходу. Почты не было. 23-30. Спать".

    22 сентября 1986г.
    "Иванченко забрал рапорт. Карим где-то на моем участке строит укрепрайон. Сопровождал сегодня на БМП бортовой "УРАЛ" - на десятую заставу. Заглох между девятой и десятой. Темнело уже. Вызвал свой 415-й, на девятой залили соляру. Думал почту заберу, ее снова не взяли из Баграма. Ночью пятую "А" брать хотели. Подтвердилась информация от 16.09. Потерь нет, разрушений особых тоже. Рядом с седьмой всю ночь брешут собаки. Кто-то ходит - уж больно заливаются. Пусть ходят. Спать".

    23 сентября 1986г.
    "Утром немного пострелял. Днем хорошо поработали. Вечером - обстрел Карабага. Написал письмо. Теперь спать".

    24 сентября 1986г.
    "Обстрел Карабага из минометов, ДШК, эРэСов и стрелкового. На помощь не зовут, значит нет необходимости - просто обстрел.
    Получил от Маришки два письма. Любит, ждет - верю.
    Ответил. Написал матери. Завтра хочу съездить в Чарикар. Получится ли?".

    25 сентября 1986г.
    "Обстрел Карабага, восьмой заставы из стрелкового, ДШК, минометов и эРэСов. Поработали на славу. После выезда поехал в комитет Карабага, а там перебежчик. Побеседовали немного. При нем наш АК-74 N994820. Говорит, что перед побегом убил Сарвара - командира группы у Карима. Видимо, не врет - это все быстро проверяется. Нам его не отдали. Комбат сказал, что и он сам, и его автомат должны быть у нас. Не отдадут - это понятно.
    Касым Вали Мамад выглядит не бедно. Далеко не бедно. Меня увидел, сильно заволновался, говорит знает, - Керим их мною пугает.
    Почты не было. Ночью снова сопровождение колонн. Вторая ночь подряд.
    Когда возил ужин на выносные, в одном из домов кишлака Коркуль увидел людей. Кишлак Каримовский, мирных там нет. Это точно. Подумал, что духи, обстреливавшие восьмую, отошли сюда. По возвращении на заставу влупил в эту крепость десяток снарядов.
    Перед вторым выходом из заставы почти закончили дувал. Еще немного и можно комдива встречать. Напишу отчет по ГСМ и спать".

    29 сентября 1986г. понедельник.
    "26 сентября прошла информация о гибели Карима. Погиб в Коркуле. Видимо я не ошибся. Одно из самых агрессивных и непримиримых формирований душманов практически прекратило свое существование. Часть группы перешла в другие подразделения моджахедов, часть просто разбежалась, а наиболее убежденные бойцы газавата под руководством одного из командиров групп ушла в Пакистан на переформирование.
    Честно говоря, мне думалось, что теперь наша жизнь несколько изменится к лучшему. Не скоро найдутся охотники войти на чужую вотчину и устанавливать свои порядки. Ведь где-то в Пакистане подрастает младший из пяти братьев - он-то и должен будет продолжить джихад в этом районе. Но мои надежды на перемены к лучшему не оправдались.
    В субботу, 27 сентября нас, в срочном порядке перебросили на участок второй роты, а их - в Аминовку.
    Разговоры об этом шли давно, но до последнего момента офицеры подразделений не особо верили этим слухам, ведь такая передислокация была сопряжена с обострением обстановки на обоих участках. Наши солдаты не патрулировали ночью, а люди второй роты не знали толком оперативную обстановку в Аминовке. Чем уж руководствовалось управление дивизии при принятии такого решения, не знаю, но нас все-таки поменяли местами.
    Теперь, вроде снова собираются менять местами. Третий день на одиннадцатой заставе. Карты нет, обстановка незнакомая, да мы ее просто не знаем, задачи совершенно другие. Специфика боя также резко отличается от привычной. Днем здесь не стреляют, колонны не бьют. Ночью пробивают трубопровод, ставят мины, устраивают засады на бронегруппы. Сегодня ночью нас обстреляли. Идем с включенными фарами, со всех прожекторов сняты светофильтры. Как, простите, х... на блюде. Едешь и наблюдаешь за трассерами - пройдут ли мимо. А они, сволочи - веером по броне. И так на всем маршруте. Вторая рота так же у нас там ничего еще не знает. Так что учиться придется ценой собственных потерь, а потом начальнички судорожно начнут искать виноватых. А что НАС искать?
    26-го был в Баграме - поменял свой ДШК у Давитадзе на новый. Ему все равно, что сдавать на склад. Там меня перехватил заместитель начальника разведки дивизии майор Назин и стал агитировать в разведбат командиром взвода:
    -- Как только приходишь, после первого же выхода отправим на "Красную Звезду", через месяц поставим на роту, через полгода получишь "Красное Знамя". Соглашайся, парень.
    Отказался. Записали мои данные - "пойми, нам же нетрудно о тебе все в кадрах узнать. Просто время зря терять не хочется". Они, видите ли, обо мне наслышаны и я им подхожу. Жди, мол, приказа. Теперь мне уже все равно - перебрасывают с места на место. Люди расстроены, все кувырком, во всем неопределенность. Чем все кончится?".

    3 октября 1986г.
    "Вчера раздавали топливо по кишлакам. Столпотворение! Друг друга задавить готовы. (Впоследствии я наблюдал подобное в развалившемся Союзе у вино-водочных лавок.) Среди всего этого безумия, с краю, с бидончиком в руках, стоит маленькая девочка лет пяти. Глаза не по детски задумчивы, немного грустны и, странное дело, взгляд слегка насмешлив. Подошел к ней, взял за руку, подвел к раздатчику. Тот налил ей керосин и, девочка ушла... Лицо этого ребенка совсем не азиатское. Другие дети что-то щебечут без умолку, а она так и не произнесла ни звука. Вернулась еще раз. Теперь ее глаза излучали любопытство и, я бы сказал - легкое кокетство. Но сколько достоинства в ее взгляде! А ведь ей лет-то только пять-шесть.
    Посмотрел на этих ребятишек... Наши действительно счастливы, но ведь это не дает право ребятам из Кремля разбрасываться жизнями их отцов и братьев!".

    6 октября 1986г.
    "Два дня раздавали топливо по кишлакам. Ночью патрулирование трубопровода. Собираем все трассера и не трассера духов, что у дороги. Вчера был в Джабалях - привез трубки на 414-й танк, три троса. Малышев на пятой "А" ждет приказа. Отдыхает. Кругляков - в Рухе на "суде чести". Устал. Техники нет ни у трубачей, ни у пехоты. Только мои танки. Обещают БТР. У трубачей должны быть два БТРа, у пехоты - три БМП, но вся их техника стоит.
    Получил от женушки три письма сразу, от сестры, от школьного другана Сашки Чирвы. Старшина постоянно в разъездах.
    Завтра полечу в Руху - на собеседование с командиром полка.
    Утро вечера мудренее".

    7 октября 1986г. Руха.
    "Остановился в полковом медпункте. Познакомился с мужиками. Стоматолог Ренат Агламшоев, молодой врач Миржан Альджанов, полковой переводчик Вова Григорьев, еще ребята. Покушали браги.
    Восьмого около получаса беседовал с командиром полка. Командир утвердил на должность командира роты. "Жди приказа".

    9 октября 1986г.
    "Приехал из Рухи. Приехал - 417-й, 416-й, 414-й танки стоят, 410-й забрали на боевые. На роту осталось три танка. Работы снова невпроворот".

    15 октября 1986г.
    "Десятого числа ушел на операцию - стоял на блоке. В первую ночь обстреляли из стрелкового. Во вторую ночь так зажали, что в люк невозможно было запрыгнуть. Дежурил на трансмиссии, чтобы с тыла не подошли. Полнолуние. Только голову приподнимешь, по броне зацокало, над головой засвистело. Шлемофон пробили. Чуть бы ниже... Все-таки внутрь танка запрыгнул - со злости. В наглую уже сел на люк и управлял огнем из танка. Несколько раз менял позицию. Третьей ночью разом долбанули два гранатомета. Как промахнулись, не понятно. Чудеса и только. Гранаты прошли над танком, разорвались метрах в двадцати. Долбанули из пушки. Особо орудием стрелять нельзя - впереди стоят наши. Ночью трассера над танком устраивают шатер. За два дня двое убитых, четверо раненых. Водитель Соседней БМП сидел по-походному, поверх шлемофона надета каска, так снайпер между бровей пулю всадил - погиб парнишка. Выносным на дороге тоже досталось, но у нас (у танкистов) потерь нет. Чудом на 410-ом танке не подорвались на фугасе. Сапер щупом наткнулся на замыкатель. Сантиметр бы в сторону...
    Сегодня получил пятнадцать писем (!), восемь от Мариночки. Вчера вернулись с операции - задачу выполнили, немного расслабились.
    Давыдкин выкинул фокус с автоматом. "Пропал, говорит, автомат". Ах, ты ж бля...! Застава, тревога! Построил личный состав.
    - Смирно! Сержанты выйти из строя! Старший - сержант Батыров. Забирайте Давыдкина, и через десять минут находите его оружие. Не найдете, вызываю сюда начальника особого отдела полка, и пока он сюда не прибудет, все будут стоять! Вопросы? Вопросов нет. Вперед!
    Автомат нашли за пирамидой. Не здорово. Надо будет особиста все равно пригласить, да избавляться от этого придурка Давыдкина.
    Весь день сегодня промотался.
    Маришка в письме спрашивает - что интересного? Да. Интересного пока мало. Жив я еще, черт возьми, - вот что интересно!
    На письма отвечу завтра, а сейчас спать".

    17 октября 1986г.
    "Ночью подал "на обстрел" по совету капитана Федорашко 414-й танк, которому Вова Исмаилов пробил пушку из своего БМП. Попросту говоря, списал пьяную блажь капитана Малышева, как у нас говорят, на "боевые". Живи на свободе, Витя. Вчера разговаривал с Федорашко. Ему, как начальнику штаба, отвечающему за боевую подготовку, не нужны неприятности. Да и не виноват он в этом.
    Приезжали хадовцы из Карабага. Привезли арбуз. К арбузу, как полагается. Получили от меня задачу - пробить обстановку в моем районе. В Карабаге мы с ними сработали чудесно, думаю, и здесь помогут.
    На Саланге вчера 180-й полк потрепали. Сожгли двенадцать БМП. Ранен командир полка. Аушев - в печень. Сегодня разведвзвод Исмаилова ушел туда. Ночью на Саланге пробили 30 труб. Перекачки нет, значит, и потерь пока нет.
    Спать".

    19 октября 1986г. 6.38.
    Началась операция "Гранит". Из Афганистана выводятся в Союз первые за время войны шесть полков. Через нас пойдет Кабульский зенитно-ракетный. Вчера сорока на хвосте принесла - Шиндантский танковый полк духи накрыли в тридцати километрах от границы. Потери, говорят, большие.
    Утром вызывают на КП батальона. Там узнаю, что наш участок усиливается Баграмским 345-м отдельным воздушно-десантным полком. КП полка - на моей заставе (обрадовали).
    Подъезжая на танке к своему хозяйству, вижу, что КП десантников уже разворачивается. На дворе, за глиняным дувалом, стоят, выкинув вверх ветвистые антенны штабные БТРы, на первом посту - суета. Снуют офицеры, поприбавилось антенн.
    Пытаюсь зайти во внутренний двор заставы и в дверях меня чуть не сбивает с ног лихой, в берете набекрень, не в меру (как мне показалось) нагловатый десантник, предварительно смачно харкнувший через плечо. Справедливости ради стоит отметить что, увидев перед собой офицера, воин посторонился, но... "тут Остапа понесло".
    -- Дежурный! - навстречу мне, поправляя на ходу бронежилет, с автоматом в правой руке выбегает сержант Иванченко.
    -- Товарищ сержант! Почему на заставе бардак!? - Мой взгляд судорожно ищет этот бардак и, находит. - Это что за бычки валяются, спички? Вам что, слишком много курева старшина стал привозить? Почему из ленинской комнаты вынесли столы? Поставить на место. Почему посторонние шарахаются внутри, как по Бродвею? Вы дежурный по боевой заставе или сутенер на панели? В чем дело, товарищ сержант?
    С началом этой тирады присутствующие солдаты быстренько исчезают в дверях и каждый находит себе дело - придраться не к кому. "Свои проблемы решай сам, сержант" - закон джунглей. Не дожидаясь ответа, захожу к себе в комнату, бросаю на кровать автомат и "лифчик", принимаю "голый торс" и с полотенцем через плечо иду в умывальник. Вокруг все убирается и подметается. По лестнице с первого поста спускается капитан, подходит ко мне:
    -- Товарищ старший лейтенант, вы начальник заставы? - И, получив утвердительный ответ, продолжает. - Командир полка просит вас подняться на КП.
    -- Хорошо, приведу себя в порядок и поднимусь, - я был еще очень возбужден и к разговору с командиром полка не готов.
    Через несколько минут, остыв под холодными струями, успокоившись и приведши себя в порядок, поднимаюсь на первый пост. Ко мне подходит подполковник со шрамом на лице и представляется:
    -- Командир полка подполковник Востротин. - Я, в свою очередь тоже представился. - Товарищ старший лейтенант, мне приказано на вашей заставе развернуть командный пункт. К сожалению, когда мы прибыли, вас не было, и я приказал развернуть командно-наблюдательный пункт полка здесь наверху. Вы не против?
    -- Никак нет, товарищ подполковник, не против.
    -- И еще. Офицерам штаба надо будет где-то отдыхать, и я приказал подготовить для этого ленинскую комнату. Не возражаете? А порядок мы обеспечим. Соответствующие распоряжения уже отданы.
    -- Все понятно, товарищ подполковник, разрешите идти?
    -- Хорошо, я вас больше не задерживаю.
    После этой встречи у меня навсегда осталось глубокое уважение к Валерию Александровичу Востротину, ставшему впоследствии Героем Советского Союза, генералом.
    После обеда поступила команда, выставить всю технику на блоки - ожидался проход колонны. Утром, на совещании, мне было сообщено, что как раз на моем участке ответственности - между расположением саперного полка и Чарикаром, со стороны гор, ожидается нападение на колонну.
    -- Мероприятие очень ответственное. В Кабуле находятся иностранные корреспонденты, которые будут отслеживать - сколько техники вышло из Кабула и сколько пришло в Союз. Так что, товарищи офицеры, колонна должна пройти без потерь. - Закончил инструктаж комбат.
    На 415-ом танке я встал недалеко от выносного поста. Через некоторое время подъезжает УАЗик, из него выходят четверо мужчин в нашей форме, без знаков различия. Один из них, видимо старший, подходит к танку:
    -- Танкист, выручай. Надо из танка стрельнуть. Вон в том кишлаке, - он показывает рукой в направлении населенного пункта, расположенного юго-западнее Чарикара, - духи зажали роту царандоя, с ними наш спецназ. Вдоль дороги установлено 140 установок ракетных установок, типа БМ-12, БМ-13. Если духи долбанут по колонне - сожгут всю. ЭРэСы надо срочно ликвидировать, а моих парней зажали. Выручай, брат.
    -- А вы кто такие?
    -- Советники Министерства Внутренних Дел.
    -- Вы хоть документы представьте, у вас же на лицах не написано вы за люди. Может вы в Ленгли все по-русски хорошо говорите.
    -- Ну, ты даешь, командир. Пожалуйста. - Мужчина подает документ, из которого следует, что полковник Мясоедов является советником МВД Демократической Республики Афганистан. Документ заверен гербовой печатью Главного Разведывательного Управления.
    -- Да, ксивы у вас красиво рисуют. - бормочу я, рассматривая документ. - Ладно, сейчас запрошу начальство. Разрешат - стрельнем, не разрешат - не обессудьте.
    -- Давай, браток, только поскорей. Тяжко им там.
    По связи вызываю комбата, докладываю. Передаю информацию об установленных эРэСах. "Никаких провокаций! Посылай всех..." - тут комбат подробно описывает пути следования ребят, обратившихся ко мне.
    -- Не разрешают, извините уж.
    -- Ты с кем говорил, с комбатом? Запроси штаб дивизии.
    -- Ребята, если вы люди военные, должны понимать что такое субординация. Как я могу выходить на дивизию, если мне комбат запретил?
    -- Позволь мне выйти самому на командира дивизии?
    -- Не могу, уж извиняйте - комбат на связи.
    -- Ну, дай я с ним переговорю.
    -- Сейчас узнаю - будет он говорить с вами? - Запрашиваю комбата. - "Давай".
    Подаю шлемофон. Мужчина представляется и просит комбата помочь. После недолгого разговора он отдает мне шлемофон, разворачивается и идет к своим товарищам. По его виду было понятно, что разговор закончился ничем.
    По связи передали, что колонна вышла из Кабула. Советник, увидев, что я принимаю какое-то сообщение, подошел к танку:
    -- Что там, вышли из Кабула?
    -- Да, Бог их знает, - слукавил я, - весь день выходят.
    -- Слушай, ведь разобьют колонну! Выручай.
    Если бы эти ребята уехали восвояси, все могло быть по-другому, но уж очень убедительно они себя вели. Было видно, что выбора у них нет, и помощи им ждать больше неоткуда. Я начинал сомневаться в правильности решения комбата, к тому же обстрел колонны из эРэСов на моем участке в мои планы не входил.
    -- Показывайте куда стрелять-то надо?
    Полковник с жаром стал показывать:
    -- Вон, справа видишь, большая крепость? В ней сидят наши. Левее дом поменьше - там никого, за ним - еще одна большая крепость. Вот в ней-то и сидят духи. Там их человек сорок. С ними там наемники - арабы. Разобьешь крепость, а мои там уже ждут - атакуют, как надо. Выручай, а?
    До кишлака было километров пять-пять с половиной- стрелять далековато.
    -- Только не промахнись. Недолет можно, а с перелетом нельзя - там мирные живут.
    Толково. Солдату такую стрельбу доверить нельзя - риски прицела не рассчитаны для стрельбы на такую дальность. Беру ответственность на себя.
    - Додон, ну-ка вылезай, я сам.
    Сажусь на место наводчика, измеряю дальность до цели. Так и есть - пять двести. Прикидываю - какой отметкой целиться, сверяюсь с боковым уровнем, навожу на цель и плавно нажимаю на правую кнопку пульта управления, предварительно предупредив экипаж по ТПУ: "выстрел!". Первый снаряд разорвался в башенке крепости. Беру чуть ниже. Десять снарядов, один за другим вошли в крепость, как в копеечку. Над крепостью поднимались огромные клубы пыли. "Хватит", - решил я. Вылезаю изнутри танка, сажусь на сектор командирского люка. Советники от восторга чуть не прыгают.
    -- Спасибо, командир! Здорово! Полетели мы - на месте разбираться надо. Счастливо тебе, лейтенант. - С этими словами они хлопают дверями машины, и УАЗик рванул в сторону Чарикара.
    "Пятнадцатый, я пятьсот двадцать пятый, прием", - прохрипели наушники. Это меня - комбат. Отвечаю:
    -- На связи пятнадцатый.
    -- Что там у тебя за стрельба?
    -- В "зеленке" движение. Обработка местности.
    -- Смотри, не чуди там. Колонна на подходе.
    -- Понял, прием.
    -- До связи.
    Скоро на дороге появились машины головной походной заставы зенитно-ракетного полка. Ровно и слаженно колонна ЗРП прошла в сторону Чарикара.
    Когда танки прибыли на заставу, уже стемнело. Задача выполнена.
    Собираю командиров танков, ставлю задачу на обслуживание танков:
    -- Пушки протянуть, пополниться боеприпасами, пулеметы сегодня не трогать - завтра почистим. Вопросы?
    Вопросов не было. Все устали. Десантники уже собрались, их колонна выстроилась и командир полка, подполковник Востротин В.А. ставил офицерам задачу на марш возле своей КШМки. Зайдя внутрь заставы, я услышал выстрел. Недоброе ворохнулось внутри, я выскочил во внешний двор:
    -- В чем дело? Что случилось?
    -- Перепечкин! - крикнул кто-то из темноты.
    Навстречу кого-то волокли. Думая, что выстрел был из зеленки, кричу часовому:
    -- Первый! Откуда стреляли?
    -- Да ниоткуда, товарищ старший лейтенант, - откликнулся из темноты Додонов, - из своего пулемета. Давыдкин.
    -- Б..., - выругался я, - неси в расположение! Живой, нет?
    -- Живой.
    -- Давай быстрее. Денисевич, аптечку!
    Когда Колю втащили внутрь заставы, он кричал:
    - Ноги! Больно!
    -- Куда его?
    -- В живот.
    Ранение в живот - промедол вкалывать нельзя. Время дорого. Раненого нужно срочно в медсанбат. Задираю комбинезон, накладываю повязку. Кричу:
    -- 415-ый к бою!
    -- На танке долго, загружай те на мой БТР. - Только сейчас замечаю стоящего рядом командира 345-го парашютно-десантного полка подполковника Валерия Александровича Востротина.
    После того, как БТР с раненым Перепечкиным, сопровождаемый боевой колонной десантников ушел в Баграм, выхожу на связь с комбатом. Передаю - обстрел заставы. Это не для меня, - для солдата. На душе паскудно.
    Рядовой Давыдкин. Заряжающий 416-ого танка. Неосторожное обращение с оружием. Москвич. Моя головная боль.
    Рано утром, перед выставлением выносных по связи выходит комбат:
    -- Сейчас к тебе подойдет начальник штаба, на 410-ом - в его распоряжение. Подготовь коробочку.
    Когда БТР начальника штаба подошел к заставе, 410-ый уже стоял на дороге. Капитан Федорашко спрыгнул на землю.
    -- Рассказывай.
    Я рассказал.
    -- Понятно. Надо вызывать особиста, пусть разбирается. Сейчас идем с тобой в Джабаль - сопровождать ЗРП дальше. Духи, говорят, перед входом на Саланг приготовились к встрече. Давай, за мной.
    Солнце еще не встало. Стальное прохладное утро угрюмо молчало в ожидании движения на дороге.
    Федорашко определил позицию для моего танка перед входом в ущелье, на левой обочине дороги. Выхожу из танка, осматриваю местность, определяю для себя секторы обстрела. Не нравится мне эта позиция. За двумя нитками трубопровода - великолепная площадка, позволяющая поставить танк так, чтобы пушка смотрела в горы. В данной ситуации огневую позицию лучше этой не придумать. Все хорошо, но мешает труба - не дай Бог, раздавим. Нахожу небольшие бревнышки, обкладываю ими с двух сторон трубу, лопатой нагребаю сверху щебень. Экипаж - в танке. Подзываю механика-водителя:
    -- Сейчас я тебе буду показывать, внимательно следи за сигналами. На трубе не вздумай рычаги дергать, понял? После того, как переедешь трубу, я покажу, правый рычаг - во-второе и развернешься в сторону гор. Только прошу - повнимательнее, сынок. Следи за моими сигналами. Давай.
    Механик садится за рычаги, командую. Танк медленно заходит на трубу и, уже когда последний каток съезжает с бревнышка, танк дергается вправо. Из-под гусеницы со свистом вырывается струя авиационного керосина. Увидев мое искаженное лицо, солдат глушит танк. Я кидаюсь к месту пробоя.
    -- Гвоздь! Молоток! Быстро!
    Боец бегом приносит молоток:
    -- Гвоздя нет, товарищ старший лейтенант.
    Дикими глазами смотрю на солдата - он даже отшатнулся от меня. На шее бойца висит автоматный патрон без капсюля. Солдаты делали для себя такого рода амулеты. Срываю с него этот патрон и забиваю в трубу. Струя становится значительно меньше и превращается в пыль, которая предательски сеет керосин на выхлопную трубу танка. При заводке двигателя может полыхнуть.
    -- Экипаж, к машине! Садись, заводи. Только не газуй!
    Слава Богу, благополучно отъезжаем из-под струи керосина. Экипаж занимает свои места в танке. Можно перекурить.
    Первые лучи солнца с издевочкой играют радугой на капельках авиационного керосина, легким биссером посыпающем дорогу, по которой с минуты на минуту пойдет в сторону Союза колонна зенитно-ракетного Кабульского полка.
    Колонна пошла. Толи от перепада давления в трубе, толи от вибрации земли струя керосина стала больше. Проходящие машины проходили под керосиновым дождем. Они шли медленно и важно, излучая силу и мощь Зенитно-Ракетный войск Советской Армии. Мой шлемофон намок от пота.
    Я даже думать боялся о том, что может произойти, если вдруг начнется обстрел. И, кажется, их Аллах это понял. С гор начал работу ДШК. Стреляли трассирующими пулями. Одного трассера бы хватило на всю колонну. По счастью, либо стрелок был неопытный, либо расстояние было слишком велико, но так или иначе, трассера ложились с недолетом. О стрельбе из пулемета не могло быть и речи, а из пушки стрелять нельзя - вспыхнет вся дорога. Выручили вертушки, вовремя появившиеся в небе. Струи НУРСов заставили духов замолчать. Когда пара, обстреляв пещеру, ушла на разворот, из пещеры, сквозь пыль, поднятую взрывами, к вертушкам потянулась огненная игла. В это же время, вторая пара "крокодилов" заткнула огневую точку.
    Часов до двенадцати мы простояли на блоке, потом вернулись на заставу.
    После обеда к заставе подъехал УАЗик со вчерашними советниками. Представившийся вчера полковником Мясоедовым без всяких предисловий схватил меня в охапку и заорал:
    -- Ты знаешь, что ты вчера натворил?!
    Я несколько оробел:
    -- Что еще?
    -- Ты вчера банду разбил! Готовь дырку, лейтенант! Комдиву я уже доложил, он дал команду оформлять наградной. Так-то, родной. Первым же снарядом ты завалил араба. Он в башенке был - в "говорильник" предлагал нашим сдаваться, так его руку вместе с "говорильником" нашли рядом с его головой. После твоей стрельбы наши взяли крепости, захватили кучу трофеев. Короче - спасибо, браток, выручил крепко.
    Немного поговорили, обменялись адресами, Петр Михайлович обещал посодействовать после Афгана попасть служить на Камчатку. Сказал, что в Министерстве Обороны у него неплохие связи:
    -- Не теряйся, пиши. Если что - поможем. Бог даст, свидемся. Прощай, лейтенант.
    --
    22 октября 1986 года в медсанбате скончался Коля Перепечкин.

    Информация о возрастном ограничении Проголосуй за Рейтинг Военных Сайтов! Рейтинг Военных Ресурсов