Посвящается ак.Д.С.Лихачеву и РВВДКУ
ПОВЕСТЬ О РАЗОРЕНИИ БАТЫЕМ ГРАДА РЯЗАНИ (1237). Течет река, но иногда В страницах летописей стертых ***** Лет первых вспомним времена, Чьим переливом в Кия-граде О, светло-светлая земля, Озера полные, холмы, Князья суровые, честные ***** И тут пришла гроза со степи, Остановился царь безбожный Князь Юрий Ингваревич статный Услышал Юрий, князь Великий, Тогда впервые наше солнце Конь из Рязани мчит посла Русь, Русь, знаменья ждешь какого, О, славолюбья томный дух! Не будет чести никогда Вот и Георгий, как Мстислав, Князь Юрий понял, что осталось За князь Давидом Муромским, Сошлись князья совет держать, Рязанский князь решает сына - ***** Что можно жить в любви соседям, Но лживый хан, дары приняв, Князьям назначил угощенье, И стал послов потехой тешить, Князь Федор речь держал исправно Водить на блуд своих голубок. Батый-разбойник дышит злобой, Он брошен был на растерзанье Земля, ты вновь испила крови Прими сию святую жертву ***** Увидев тело господина, Она стояла голубицей О том, кто мил, кто растревожил Глядела в даль и взор мутило И снова день зарей забрезжил, То Апоница в град вступил Седой привратник на копье ***** Как погибает свет надежды, Стрелой Евпраксию сразила Прижала крылышками чадо ***** Увидел князь на зов спешащих Глядя в теченье облаков, Всех нечестивых порази, А братьям молвил князь с признаньем: Не лучше ль смертию нам славу Вот я, о, братия и кмети, Се, на врага свой меч направил И в церковь славного Успенья Просил и сродников своих, Молитвы искренние слезы Дал целованье Агриппине, ***** На всех одна осталась доля - Об этом ль думали они? С благословением церковным, Так уходили, Боже Правый! ***** Какая сеча! Зла, кровава, Увидел царь-Батый поганый, Но силой хан не зря хвалился, И вот увидел князь великий, О, мои милые братья! Крепитесь в мужестве своем, Сменив коней, и чрез врагов Под этой храбрости волнами ***** Души такая обреченность Неразделимость в русском сердце ***** Осталось только поле боя Сложила честные главы Все те, кто с ними уходил - Лишь князь Олег, в крови от ран, Но витязь сей, немощный телом, ***** Огонь и меч не знают жали, ***** Пять дней жила ты, пять ночей В шестой же день, лишь солнце встало, Приставив лестницы на стены, Могольский зверь вперед хвостом Рязанцы льют смолу кипящу Вот те из люда, кто неволей Другие, с верха длинных лесен, Иные, с голыми руками, Но тают силы с снегом вместе, Везде усеяно телами, Здесь стар и млад, как во каноне Так в 21 день студеный В Рязанской церкви же, Успенья, Свет Агриппина - князя мати, Ужасный выпал им конец, А сам епископ вместе с клиром Не будет ныне уцелевших, Заливши кровью алтари, Не слышно плача в пепле града, Но вместе все мертвы лежали Взирал Батыга на руины, Теперь всю Русь пленить сбираясь, ***** То был Евпатий Коловрат Он добре выполнил наказ, А как примчался, наконец, И слышен крик души сраженной, ***** Ока, прими же вод печали, Прими, о, небо, возглас дивный ***** И вихрем взмыв, коней не щадя, В пределах Суздальских догнали Секли без жали, за обиду Батый же, новый Голиаф, С трудом великим все же взяли От ран ужасных чуть живых Какой земли, какой вы веры, Они же твердо отвечали: Земля сия зовется Русью, С великой честью провожать Да не дивись, коварный тать, Но изумился грозный хан Лишь только солнышко взглянуло Сей Хостоврул был шурич хану, Уж день. Во всем разгаре битва, И вот сошлись, искавши встречи, Так смерть подчас глядит на выю Обиду помня за народ, Великий ужас и забота Насилу сокола сразили, Несут уснувшего героя С царями многими мы бились, Подобных этим удальцов Они, как соколы в крылах, Никто живым не съедет с боя, Их речи слушал хан смурной Сполна попотчевал меня Вот коль такой бы мне служил - За них наказывать не гоже, Завет я дедов исполняю. И, как вступил в предел Отчизны, Достиг до сердца слух уже, А кони силятся взлететь, О, Ингварь к этому ль скакал? Здесь твоя матушка, о, князь, Пожжены церкви, люд побит, От сей погибели вездешной Насилу князя отходили, Стал разбирать тела и главы, Созвал с окрестных сел попов, И мертвых всех земле предал, То за грехи нам все случилось, Нельзя увидеть благ былых, Таков удел у приграничья - Князь Ингварь мчится по следам Все неоплаканны лежали Все воспитание Рязани И сей-то князь многострадальный О, моя братия родная, Как я не умер прежде вас, Цветов прекрасное соцветье, И с этим плачем песен скорбных Князь Глеба, Юрия искомых Копытом кони бьют в упряжке, Всех остальных погибших воев В единой братской во могиле Лошадки тронулись, пошли, Те, кто берег их и хранил, И вот рязанская земля ***** Разверзи, земь, свои покровы, Князь Ингварь долг свой христианский - Того Олега, что Бытыю И уды доблестного князя А сам главу то брата взял, Придя в Рязань, он положил И вновь в пути князь Ингварь скачет, ***** Но тем и славны наши предки, Что ралом подвига пахали Во простоте своей, как дети, Доколь в Рязани будут стоны, Заждались Федора родные, ***** Христолюбивы были нравом, А благоверный Ингварь князь, Его стараньями Рязань, ***** В страницах летописей стертых, Со рукописного листа Не будет чести сын родителей иметь,
Что время! Бурною рекой
Оно течет, века смывая,
Своею мутною водой
Песком забвенья покрывая
Дела минувшей старины.
Сегодня в завтра превращая
Одним стремлением волны.
На дне ее, из мрака ила,
Вдруг приоткроется могила
Давно ушедших в мир теней империй,
Их богатство, сила и современников идей,
Покрытых славой иль позором.
Они всплывут, представясь взорам
Идущих вслед годам былым,
Следя за тем с немым укором,
Как мы историю творим.
Глаголом писанных простым
Являет время кости мертвых
Для назидания живым.
Сойдемся, братия и други,
Руси родные сыновья!
Составим слово, буква к букве,
И возвеличим Русь, хваля.
Промчимся мыслью над полями,
Похвалим чудо-песняра,
Бояна вещего с гуслями.
сказаньем потчевал людей.
Народ всегда стремился к правде
И к славе русичей-князей.
Красотой многою дивишь!
Моя Отчизна, Русь моя,
Веками чудная стоишь!
Крутые горы и дубравы,
Благословенные сады
Монастырей, скиты и храмы.
Девицы, милые собой,
Всего исполнена Россия,
О, православья Дух Святой!
Уж год двенадцатый минует,
Как к нам на Русь даром церковным
Перенесен был из Корсуни
Николы образ чудотворный.
Что, как всегда, врагов плодила.
То рать Бату с мечем и плетью
На брег Воронежа ступила.
С великим воинством татарским,
Колоколов набат тревожный
Гудит над княжеством Рязанским.
Рязань держал в своих руках,
Батый же требовал десятой
Во всем: и в людях, и в конях.
Гром надвигавшейся беды,
Терзает сердце стоном диким
С кровавой Калкинской воды.
Сокрылось в стрелах диких орд,
Дружины русских и половцев
Сразил неведомый народ.
Во град Владимир, где Георгий,
Держась Великого Стола,
Не внял прошенью о подмоге.
Чтобы усобья прекратить,
Креста лобзание Святого
Раз, совершив, не преступить.
Который раз ты губишь землю,
Побед внушая лживый слух,
Всеобщей выгоде не внемля.
Тем, кто себе лишь славы ищет,
Но честь народная всегда
Своих добытчиков величит.
Сгубил шеломы удалые,
Еще при Калке возжелав
Своей рукой сразить Батыя.
Дружин с Владимира не ждать,
Судьбой Отечества печалясь,
Велел за братией послать.
Давидом - князем из Коломны,
Олегом Красным и Пронским,
И за иными, кто достойны.
Как нечестивца утолить:
Мольбой ль Батыгу умолять,
Дарами ль хана ублажить.
Младого Федора послать,
Чтобы потомку Темуччина
Дары с ответом передать.
Вот прибыл Федор в стан могольский,
Но не припал к ногам царя,
Лишь соблюдая чин посольский,
Он поклонился, говоря:
Что весь Рязанская бедна,
Чтобы не нес меча и плети
На гриве резвого коня.
Безбожно сердцем притворился,
Рязани мир пообещав,
Всю Русь огню придать хвалился.
Но как злодей не мог быть добр,
То накормил их униженьем,
Кишками потчевал их вор.
А сам, кумысом упоен,
Немилосердный гордый грешник
На ложе требовал их жен.
В ответ поганому царю:
Негоже будет христианам
К тебе, нечистому вору
Сего не будет никогда.
Коль нас в бою честном порубишь -
Владей и женами тогда.
Такою речью оскорблен,
И благоверный княжич Федор
Пал наземь, саблей усечен.
Зверям и птицам, Сын Рязани.
Испивши с ним всю горечь славы,
Послы свои сложили главы.
Своих детей, в который раз.
Все отдаешь для них с любовью,
Они ж себя - в твой грозный час!
Под сень церковного креста,
Согрей последний раз рассветом
К тебе припавшие уста.
Лишь княжий пестун Апоница,
Что был при Федоре как друг,
Сумел от смерти удалиться
И озирал ее вокруг.
Восплакав горько, отмолил,
И к благовернейшей княгине,
Свет-Евпраксии, поспешил.
В высоком тереме своем,
У ней в руках дите теплится,
А на устах мольба о нем.
Княжны сердечко расставаньем,
С кем сочеталась в храме Божьем
Судьбу свою, связав венчаньем.
От слез, что ветер надувал,
Который раз взошло светило,
А милый все не приезжал.
Надеждой пламенной маня.
Стучат в врата. Ужель приезжий?
Да нет же, путник без коня.
С печатью скорби на лице,
Печальной вестью всех сразил,
Князь Юрий плачет на крыльце.
Главу склонил и замер, стоя,
Люд принял горе, как свое:
Мужи молчаньем, бабы воем.
Рязань, отверзи свои уши,
Колоколов гремят раскаты,
Смотри, Рязань, смотри и слушай,
Как брат оплакивает брата.
Как разбивается она,
Подобно камням скал прибрежных,
Что бьет неистово волна.
Так исчезает свет надежды!
Весть, что доставил Апоница,
С высока терема вдруг взмыла,
Чтоб с небом утренним проститься.
И камнем ринулася наземь.
От тех времен то место града
До сей поры зовут "заразом".
Когда не стало слез рыдать,
Движеньем мстительной руки
Стал Юрий воинство сбирать
И расставлять свои полки.
Братьев, бояр и воевод,
На боевых конях летящих,
Чтоб защитить Руси народ.
Он со слезами так сказал:
Избавь нас, Боже, от врагов,
Что за грехи Ты нам послал.
Я, как Давид, к Тебе молюсь,
Крестом Своим народ спаси
От всех поднявшихся на Русь.
Собранье доброе, честнОе,
Коль мы благое принимаем,
То не потерпим ли и злое!
Во ратном подвиге добыть,
Чем, уберегши свои главы,
Под власть поганых их склонить?
Ваш брат и Божьей волей князь,
Вперед вас выпью чашу смерти,
Не дам втоптать святое в грязь.
За своды милых сердцу храмов,
За землю ту, что нам оставил
Отец наш, Ингварь Святославов.
Князь поспешил свершить моленье,
Пред Богородицы иконой
И перед образом Николы.
Бориса, Глеба - благоверных
Князей, заступников святых,
Чтоб помогли в делах военных.
Пожар смятенья затушили,
Потери боль и страх угрозы
Отваге место уступили.
Прощаясь с нею, как всегда,
Но что не свИдется уж с ней -
Сего не знал еще тогда.
Как и не знали сыновья
Земли Рязанской, рати вои,
Что не дождутся их поля,
Что им на них не сеять боле.
Вспахать мечами поле боя,
Как семя кости в земь зарыть
Да красной кровушкой полить.
И тем мгновенье это свято,
Что, уходя на зов земли,
Не возвращали взор обратно.
Что дал епископ со крестом,
Рязани двинулись знамена
За резвым княжеским конем.
В немом порядке боевом,
Так провожали, Боже Правый!
Слез, не стирая рукавом.
У рубежей, узрев Батыя,
Пошли на мерзкого врага
Полки рязанцев удалые,
Орду вминая под снега.
Вот смерти жуткая забава.
Рубились молча, стиснув зубы,
Стон, пропуская через губы.
Что много воинов лихих,
Уже с коней слетевши, пало,
Сульдэ сбирает в жертву их.
Враги - числом с песок морской.
Один рязанец бился с тыщей,
А два уже рубились с тьмой.
Как брат Давид, сраженный, пал,
Вот замер он в беззвучном крике,
Потом дружине так сказал:
Рязани старой узорочье,
Дружина добрая моя,
Как сердце ныне кровоточит.
Давид вперед нас выпил чашу,
И мы ль сей чаши не испьем
За боль свою, за землю нашу!
Мечем дорогу прорубали,
Насквозь Батыевых полков
Не раз рязанцы проезжали.
Полки татарские смешались,
Земля стонала под ногами,
Снега от крови растоплялись.
Так всем врагам на удивленье,
С одной лишь думой о земле,
Шел русский биться, в исступленьи
Совсем не помня о себе.
Да благороднейший порыв
Внесли в народную сплоченность
Какой то внутренний надрыв.
Своей судьбы с судьбой земли -
Вот это то, что иноземцы
Загадкой русской нарекли.
Превозмогли моголов стаи,
На убиение быстры,
Батый, обряды исполняя,
Жжет поминальные костры.
Телами русскими чернеть,
Кто бился стоя - замер стоя,
На студном ветре коченеть.
Потомков Ингваря семья,
Князь Юрий, Всеволод, Давид,
Князь Глеб и многие князья.
И удальцы, и воеводы -
Хоть по глотку, но все ж испил
Из общей чаши, из народной.
Едва живой захвачен был
И, чтящий доблесть, Бату-хан
Герою службу предложил.
Крепился верою в напасти,
За свой отказ в глаголе смелом
Был рассечен ножом на части.
Терпи, о, Русь, твое несчастье
Летит на резвых скакунах,
Поторопись принять причастье
И исповедаться в грехах.
Уж Ярославец, Пронск и Леб
У ног Батыевых лежали,
Как во крови смоченный хлеб.
Рязань, твой грозный час пробил,
Полки Батыя под тобою,
Он черной тучей обступил,
И нет спасенья за стеною.
В бессменной схватке угасала,
Но не снесла врагу ключей,
Ворот ему не открывала.
Пошли поганые опять
Огнем свое, впивая жало,
Врата орудьем сокрушать.
Вперед пускали аманатов
Из наших, русских же, из пленных,
Родню рязанцев, братьев, сватов.
Вползает медленно, рыча,
Прикрывшись ими, как щитом,
Он жалит острием меча.
На плоть поганого дракона,
Татар крюками с лестниц тащат
И вал внизу исполнен стона.
Был принужден на штурм идти,
Мечи, отняв, татар кололи,
Чуть заграждая им пути.
С врагов десятком низвергались,
Те, лебединые их песни,
Часами эхом отзывались.
Кидались на поганых воев,
Крича куда-то: "Правда, с нами!" -
И гибли, совесть успокоив.
Уже мужей рязанских нет,
С оружьем бабы, девки, дети,
Клюкой воюет ветхий дед.
Вот схимник спит с стрелой в груди,
В одежде, расшитой крестами,
Он слушал, как земля гудит.
Во покаянном ко Христу,
Внезапно гибли. Миг агоний
Их уносил на страшный Суд.
Защита пала горожан,
И в город, кровью окропленный,
Ступил ногою Бату-хан.
Под Богоматери покровом,
Отпев себе упокоенье,
Молились люди в час суровый.
Что встретил смерть в открытом поле,
С родством своим и прочей знатью
У Царских врат покорны Воле.
Мечи кривые рвали сердце,
И мученический венец
Господь одел на страстотерпцев.
Горел в огне зажженной церкви,
Но ихний дух летел над миром,
Несясь туда, где свет не меркнет.
Водой, огнем, восточной сталью
Монахов, жен, детей безгрешных
Топили, жгли и усекали.
Срубив церквей златые главы,
Во разграбленье дня на три
Батый отдал своим оравам.
Ни чад по матери с отцом,
И не родителей по чадам,
Ни брата о брате своем.
В глухонемой тиши земли,
Снежинки русской зимней шалью
Тела усопших обняли.
Еще он крови возжелал
И, повернувши к югу спину,
Владимир с Суздалем искал.
Вязал ее петлей аркана,
Она ж жила, сопротивляясь,
В тени смурного Чиснгиз-хана.
С Чернигов-града в оно время
Рязанский муж да церкви сын
Вскочил в коня лихого стремя,
Князь Ингварь там прощался с ним.
Иль Ангел мести в его лике,
Из под шелома грозный взгляд
Горит огнем эллинской Ники.
Рязанским Юрьем порученный,
Моля, чтоб спас Отчизну Спас,
Летел на помощь осажденным.
Предстало взору запустенье:
И тут - мертвец, и там - мертвец,
Рязань зияет черной тенью.
И на реке вода бурлится,
В золе, коленопреклоненный,
Сей витязь плачет, как девица.
Земля, ты примешь эти слезы,
Как принимаешь воды неба,
Когда идут дожди и грозы
В тебе, питая семя хлеба.
Как благодатную капель,
И освяти, как освящали
В тебе Крещенскую купель.
И раствори его собой,
Как крик приемлешь журавлиный,
Что эхом слышится весной.
Евпатий, внутрь загнав кручину,
Собрал в единую дружину
Семьсот и тыщу ополченных,
Вне града Богом соблюденных.
Батыя ринулся искать,
Чтоб бить врага по русской правде,
По русской совести карать.
Моголов задние полки,
Со всем неистовством напали
Две Коловратовы руки.
Татар до седел рассекали
И с силой ветхого Давида
Мечем, как камнем поражали.
Сам устрашился русской рати,
Весь строй моголов посмешав,
Не раз пронзал его Евпатий.
Татары пять людей военных,
Изнемогавших в плен забрали
Бойцов, Евпатию так верных.
Их привели к царю Батыю,
Тотчас спросил Батыга их:
Что вы за люди, кто такие?
Что зла мне множество творите,
Полки мои, рубя без меры,
Кто ваш коназ и предводитель?
Мы христиане с той земли,
Что так пожгли и потоптали
Поганы полчища твои.
Нам Ингварь князь давал наказ,
Чтобы от русских всех улусов
Тебя почествовать зараз.
И одарить сполна, богато,
Так, княжью волю исполнять
Пришли мы вместе с Коловратом.
Что в жесточайшем сем бою
Не успеваем наполнять
Всех наших чаш на рать твою.
Такому мудрому ответу,
Созвал совет к себе во стан
И думу думал до рассвета.
Сквозь грань меж светом и меж тьмой,
Царь порешает Хостоврула
Послать к Евпатию на бой.
Перед Батыем похвалялся,
И Коловрата на аркане
Привесть живого обещался.
Враги Евпатья обступают,
В устах их страшная молитва,
Рязанца взять живым желают.
Тот Хостоврул и Коловрат,
И завелись друг с другом в сечи
Щиты сломал ударов град.
С коварством пущенной стрелы,
И витязь наш бойца Батыя
Рассек в мгновенье на полы.
Рука усталости не знала,
Других могольских воевод,
Сталь Коловрата разрубала.
Хиновьим войском овладели,
В богатыря из камнеметов
Большие камни полетели.
Разбив крыла ему и грудь,
Он ниц лежал, они ж косили,
Боясь, что сможет вновь вспорхнуть.
К ногам Батыя самого
Князья, мурзы, над телом стоя,
Дивились мужеству его:
Во многих землях помнят нас,
Но ныне, хан, мы удивились,
Такое видим в первый раз.
Доселе оком не видали,
Рассказы слушая отцов,
О них не слова не слыхали.
Не знают смерти никакой,
И крепко бьются на конях,
Один со тыщей, двое с тьмой.
В полон с поклоном не идет,
Друг другу спину каждый кроет,
И жизнь свою не бережет.
И молвил слово: Коловрат!
Не в радость встреча мне с тобой,
И твоим проводам не рад.
Ты со своей дружиной малой,
Богатырей моих разя,
Тумены вмяв под снег под талый.
У сердца б самого держал!
Так воин воина хвалил.
Потом князьям своим сказал:
Яса священная гласит
"Руби врага без сожаленья",
Но доблесть с преданностью чтит
"На сих стоит покой правленья
В живых оставшихся прости,
Перемани врага, коль сможешь,
А нет, так с честью отпусти!"
Полонных тут же отпустить.
Пусть Коловрата забирают,
Велю вреда им не чинить.
*****
Князь Ингварь Ингварич в те дни
С Чернигов града отправлялся,
На зов и стон своей земли
Ее утешить собирался.
Узрел ее совсем пустой,
Как будто не было в ней жизни
С ее великой красотой.
Молвой впредь зренья известили,
Что братья все на рубеже
В честном бою главы сложили.
Копыт не чуя под собою,
Торопит князь, торопит плеть.
Рязань, что сталося с тобою?
Вот место, что звалось Рязанью,
Здесь каждый смерти вкус познал,
Запечатлев ее касанье,
В своих глазах чуть удивленных
Сим осязаньем опаленных.
Здесь твои сродники и снохи,
Во страстотерпцев обратясь,
Последний раз свершили вздохи.
Казны расхищено богатство,
Как ныне дух твой князь скорбит
При виде злого святотатства.
Князь жалостливо вдруг вскричал
Трубою ратной, безутешной,
Органом звучным зазвучал.
Он, наземь пав, как мертвый был,
Водой холодною отлили
И ветер душу оживил.
Вот тело матери обрел,
Свет Агриппины Ростиславны,
Потом и снох своих нашел.
Которых Бог посохранил,
И с горьким плачем, без псалмов,
Князь снох и матерь схоронил.
Очистив город - освятил,
Людей остаток утешал,
Сам безутешно слезы лил.
Был град Рязань, земля была,
Вот их богатство истощилось,
И слава тоже отошла.
Лишь дым, могилы да пепел,
Горелый прах церквей святых
И храм соборный изчернел.
Беду встречать из Дикополья,
Вновь честь поругана девичья,
И добрый люд ведут в неволю.
Своих братьев на место битвы,
Они как будто ждали там,
Его горячих слов молитвы.
Под льдом и снегом коченели,
Тела их птицы потерзали,
И звери дикие поели.
К земле свою склонило спину,
Живой пьет чашами страданье,
А мертвецы одну братину.
Опять седеет от виденья,
Разлился голос причитальный
Над местом жертвоприношенья.
Краса и честь земли святой,
Как вы уснули, оставляя
Меня в погибели такой?
Как словно солнце закатились,
Вы из моих ослепших глаз,
Что слезным током замутились?
О, несозрелые сады,
Мне, брату вашему, ответьте,
Зачем навек умолкли вы?
Тела погибших разбирал,
Как дух живой витал средь мертвых,
Своих сородичей искал.
Обрел потомок Святославов,
Бояр и сродников, знакомых
Кладут на сани, главы к главам.
Своей мотают головой,
Ведь чуют смерть, им тоже страшно
От этой ноши неживой.
Князь Ингварь здесь же схоронил,
Тела их в гробах упокоив,
И отпеванье совершил.
Землею матушкой накрыл,
Бросая комья, знать могли ли,
Как много будет сих могил?
Скрипя гружеными санями,
Среди лесов едва брели,
Чтоб попрощалися с лесами.
Кто в них охотился, резвился,
И лес узнал их, лес почтил,
К героям кронами склонился.
Вновь содрогнулась от набата,
Смотри Рязань, то кровь твоя
К тебе стекается обратно.
Так возвращались, Боже Правый,
На погребальных на санях,
Так их встречали, Боже Правый,
Могилы сродников в крестах.
Прими, последняя обитель,
Ведь человек по Божью Слову
С земли исшел, в нее и внидет.
Не погребенных погребсти -
Исполнить жаждет, в Пронск Рязанский
Спешит, чтоб брата обрести.
Служить не стал, попав в полон,
За тот отказ врагами злыми
Был рассечен на части он.
Господь чудесно показал,
Собрав в едино, Ингварь сразу
Везти в Рязань их приказал.
До града трепетно донес,
Держа во руцех целовал
И омывал потоком слез.
Давида с Глебом, Ольга с Юрьем,
В гробах по двое. Рассудил:
Пускай их души поворкуют.
Племянник Феодор зовет,
Непохоронен он, а значит -
Душа покоя не найдет.
О, что за доля у живого -
Одних лишь мертвых собирать,
Как мог он гнет креста такого
Нести смиренно, не роптать?
Что жили жизнь в согласье с Верой,
Остры умом, стрелою метки,
Достойной мерили все мерой.
На ниве матушки земли,
И семя доброе бросали,
А всходы вскоре проросли.
И, вместе с тем, змеи мудрей,
Одни Отчизне служат смертью,
Другие жизнью служат ей.
Доколе слышен стон по ней?
Вот Ингварь к образу Николы
Несет младого из князей.
Свет Евпраксия, княжич Ваня,
Кресты сокрыли каменные
Семьи печальное свиданье.
Те Государи, что во сказе,
Есть род Владимира Святого,
И Святослава внуки, князя
Великого Черниговского.
Светлы очами, к распрям косны,
К князьям ко русским величавы,
На злого недруга же - грозны.
Козьмой в крещенье нареченный,
На отчем столе принял власть,
Уроком горьким наученный.
Как птица Феникс возрождалась,
Закрыв собою снова грань,
Где Русь Святая начиналась.
Что время! Бурною рекой
Оно течет, века смывая,
Своею мутною водой,
Песком забвенья покрывая
Дела минувшей старины,
"Сегодня" в "завтра" превращая
Одним стремлением волны.
Глаголом писанных простым,
Являет время кости мертвых
Для назидания живым.
Седой истории посланья
Во след движению перста,
Такое видим назиданье.
Коль к добродетели он ихней не стремится,
Так надо каждому свою творити честь,
Чем славой предков незаслуженно гордиться.