Разрыв и - вспышка где-то выше лба,
В грудине больно, странное событье,
Внезапно вдруг закончилась стрельба,
И мне легко, как-будто я в подпитьи.

Эй, Игорек, ты что совсем расклеен?
Ведь мы отбились, "духов" больше нет,
Сейчас доставят нас в расположенье,
Да мы отметим наш удачный рейд.

Валерка, брат, ты что такой угрюмый?
Нормально все, и скоро нам домой.
Ты из-за Светки что-ли? брось! девчонки - дуры,
В Союз вернемся - будешь холостой.

Постой, Фарид, а кто у нас "двухсотый"?
О ком по рации так грустно командир?
Ведь вот я вижу - наши все здоровы,
О ком же он докладывал в эфир?

Дай посмотрю, одерну плащ-палатку,
Что за боец сейчас под ней сокрыт?
Да это ж - я! С кишками наизнанку!
Из под "песочки" два ребра торчит.

Вот это номер! Как же я "двухсотый"?!
Да как же, братцы, это может быть?!
Чье это тело в красной пене рвотной?
Да вот же - я! Я - жив и буду жить!

Да что ж никто не видит и не слышит!
Меня бортом на базу привезли,
В знакомый ящик, да закрыли крышкой
И сверху комья бросили земли.

Я был в строю и сам с собой прощался,
Когда "Тюльпан" отправили домой,
Пока взлетали, я отнять пытался
У офицера листик накладной.

Я не один в "Тюльпане", здесь сидели
Кто с Лашкаргаха, кто с Шинданта,кто с Хумри,
И на гробы в недоумении глядели,
Не понимали вовсе, как и я, они.

О, Господи, да что же будет с мамой?
И батя, точно, не переживет,
Он не сказал ведь ей, что я - в Афганистане,
А тут такое горе подойдет.

Слова комбата все в ушах стояли,
Навечно с нами, мол, и память сохранят,
Фарид с Валеркой слезы не скрывали,
И третий тост - впервые - без меня.

Домой, домой несет меня "Тюльпан",
Какое все же непривычное затишье,
И, бросив сверху взглядом на Афган,
В последний раз сложу четверостишье:

А с закатом опять потеплеет вода,
И рассвет искупается в этой воде,
Защебечет "зеленка" опять, как всегда,
Лишь не будет меня никогда и нигде...