В одном из зарубежных изданий было опубликовано письмо простого советского солдата Александра Зайцева погибшего в бою с немецко-фашисткими оккупантами. Это письмо было найдено в кармане простреленной шинели. Меня это письмо потрясло тем, что оно отличается от всех других подобных писем.
На Войне можно привыкнуть к страху смерти и даже не замечать его. Но мысли о том, что в любую секунду ты можешь потерять жизнь, конечно-же приходят. И чаще всего приходят такие мысли именно в минуты или часы полного затишья – это хорошо отражено в письме.
Ещё это письмо отличается от других подобных, тем, что оно обращено не к матери, не к отцу, не к любимой, а к Богу.
Ну и что? - недоумённо пожмёт плечами молодёжь, - сейчас, можно сказать, все поголовно верят в Бога, на войне – тем более. А то, отвечу, что солдат писал эти, последние в своей жизни, строки, в годы тотального махрового атеизма, когда людям приходилось скрывать свою Веру, а Александр пришёл к Богу возможно в последние часы, если не минуты, своей земной жизни.
Здесь нет пафоса и картинности, здесь разговор с Богом: «Прощай, мой Бог, иду! И вряд ли уж вернусь», - это слова всю жизнь не веровавшего, вернее уверовавшего в последние минуты своей земной жизни, человека, и это простительно. Позволю себе закончить письмо, через шестьдесят пять лет после Победы над нацисткой чумой, по-другому: «Здравствуй, Бог, иду! Сегодня я вернусь!»

Андрей Брэм

Послушай, Бог… Ещё ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя,
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя, и я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
Из кратера, что выбила граната,
На небо звёздное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли ты мне руку,
Но я Тебе скажу, и Ты меня поймёшь:
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя?
А кроме этого, мне нечего сказать,
Вот только, что я рад, что я Тебя узнал.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно: Ты на нас глядишь…
Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться.
Мне было хорошо с Тобой, Ещё хочу сказать,
Что, как ты знаешь, битва будет злая
И, может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом,
Позволишь ли Ты мне войти, когда приду?
Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог, иду! И вряд ли уж вернусь.
Как странно, но теперь я смерти не боюсь!

Александр Зайцев