Человеку свойственно милосердие. Многие философы ставят эту человеческую черту на первое место. Хотя такая ли она человеческая. Но речь даже не о милосердии как таковом, а о тех его проявлениях, которые не так часто встречаются в нашей обыденной жизни. Вот и я сегодня хочу вам рассказать об одной из разновидностей милосердия. Милосердия к врагу. Не уважения, не сострадания к побежденному или, не дай Бог, раненному, а именно милосердия. К нему, к его близким, к его чувствам, его чести. И даже к его бесчестию. Ведь враг априори бесчестен, потому что он враг. Так легче жить. Так легче убивать. Так легче забыть о милосердии. Так легче держать в руках раскаленное железо...

Той зимой в стране творилось черт знает что. От веселухи до голода. Одни богатели посекундно, другие бастовали от безысходности. Были еще третьи и четвертые. Третьи с четвертыми воевали. Было как бы две страны. Одна страна, замороченная своими проблемами, по вечерам приглядывалась к репортажам Невзорова. Приглядывалась и не понимала. Как так можно. Тут и так денег нет, еще войну начали. Да ну их! И переключалась на привычный уже вечерний сериал. Другая страна, прильнув вечером к маленькой черно-белой "Юности" на аккумуляторе, смотрела новости о том, как бастуют шахтеры. Смотрела и ждала сводок о боевых действиях. Ведь оказалось можно все-таки воевать. С необстрелянными солдатами, неподготовленной техникой, нехваткой всего, что только можно придумать, но можно. Ведь вон мы их как вчера, сегодня наверное покажут, должно же было до Москвы дойти. Корреспондент вроде обещал. Но кроме шахтеров, открытия выставки, и очередного проигрыша наших футболистов в новостях ничего не было. И они тоже переключались. Шли к радиостанции и материли своих врагов до пены у рта. А те материли их. И страшны были те обещания...

Синий. Это такая кличка. Еще с курсантских лет прилепилась. Уже никто не помнил почему. Синий и все тут. Сегодня его взводу придется после обеда ехать с танкистами. Те уже неделю обивали пороги. Просили кого-нибудь поматерее пехоты дать им в усиление на карусель. Появилась уж больно удачливая группа у врага. Работали против брони. Специализировались, так сказать. И неплохо в этом деле поднаторели. Танкисты потеряли уже пять машин, двух двухсотыми и пятеро трехсотыми. Что характерно, группа не добивала танкистов. Работала по машинам и все. Почерк примерно один. Один-два выстрела сверху в моторно-трансмиссионное отделение и быстрый отход. Лишь один случай был, когда выстрел попал точно над спаренным пулеметом. А может это и не они были. Но лейтенант тот не мучался.

Наскоро перекусили. Приехал танк, загрузились, поехали. За несколько кварталов спешились. Договорись о связи и двинули в обход. План у Синего был простой. Выйти в район. Залечь и ждать подхода танкистов. Так и порешили. При подходе к району группу пару раз лениво обстреляли. Никто так и не понял, свои или чужие. Район плохой, площадь рядом. Где кто непонятно. Все знают только одно. На площади и за мостом точно не наши.
Группа рассредоточилась в двух домах. Лежали долго. Потихоньку рассматривая подступы через перископы разведчика. То в подвалах, то на подступах к району постоянно кто-то шевелился, перебегал, проползал. Но это все не то. Наконец появились несколько человек во втором от угла доме. Наблюдение вели из глубины помещения, на биноклях бленды. Одеты в наши некогда белые маскхалаты. Разведчики и сами переняли этот прием. Да он и не прием даже. Просто если в течение недели не менять маскхалат, то он становится таким же грязно серым, в бурых и черных разводах, как и весь город. Прибывшие расположились на разрушенном четвертом этаже. Дом сильно не пострадал, но крыши практически не осталось. Наверное, те же танкисты и постарались. Один из них взял гранатомет. Обычную "Муху". Подошел поближе к разлому стены, примерился. Что-то не понравилось. Перешел в следующий разлом, еще раз попробовал. Видно было, что эта позиция ему подходит лучше. По взмаху, ему перебросили что-то небольшое. Дым, догадался Синий. Да эти ребята достаточно спокойно чувствовали себя в разрушенном городе. Видно было по их неторопливости и обстоятельности, что на охоту они вышли не первый раз. Вниз полетел рыжий дым. Полежал, прогорел, оставив около себя оранжевый шлейф. После этого все затихло.

- Гудрон! Я Баклажан!

- На приеме Гудрон! На троечку тебя принимаю!

- Заводи свои колеса и двигай, как договаривались, к нам. Метров за 150 тормозни. Я дальше скажу что делать. Девчат своих оставь пока, надо будет, позовем. Как понял?

- Сам такой!

Та часть группы, которая находилась на одной стороне улицы с охотниками за танками, поняв что началось, начала сворачиваться.

- Воробей! Я Баклажан!

- чтк...чтк...

- Халупу ту помнишь, откуда в прошлый раз ставропольцев доставали? Воооот! Дуй туда, там во дворе встретишь наших знакомых. Обогрей их как следует. Но хотя бы один пусть задержится, мне с ним потолковать надо будет. И смотри мне! Не нажритесь там! Мне знаешь, как от зампотыла прошлый раз нагорело...

Синий долго еще гнал в эфир всякую пургу но, по мелькнувшей тени в проеме двери понял, что ему вняли и выдвинулись на новую позицию. Через полчаса на улице послышался взрыкивание приближающихся танков. Синий поудобнее устроился за углом буфета в глубине комнаты. "Вал" опер на столешницу, готовый контролировать позиции слева от гранатометчика. В соседней комнате за положенным на бок столом сидел Бурят со своим "Винторезом". Его задача была проще снять гранатометчика и поменять позицию. Дальше загадывать смысла не было. Если ребятки ломануться по-тупому взад, там их Самара встретит со своими. Это самый простой вариант. Если засядут в доме, это хуже. Выкурить их оттуда практически не возможно. При штурме своих положить можно немало. Есть один выход. Жахнуть со "Шмеля", но для этого надо будет отсюда выползти, а то самому мало не покажется. И говорить будет не с кем, а очень хотелось бы.
Пока Синий все это обдумывал, подошел один из гудроновских танков. Встал метров за двести. Далековато. Стоит, водит стволом туда-сюда. Со стороны выглядит, так как будто танк принюхивается.

- Триста двадцать второй готов!

- По команде!

Это уже ожил другой приемник, на внутренней частоте Гудрона.
Надо было выманить этих охотников на позицию стрельбы. Обязательно надо. Один гранатометчик? Навряд ли. Синий три раза тронул тангенту на частоте Гудрона. Приемник снова ожил:

- Два два! Вперед!

Танк медленно двинул вдоль улицы, прижимаясь к левой стороне. И тут, словно по команде, в разломах появились двое с "Мухами". Синий одними губами на своей частоте выдал:

- Чпок!

Тихо и как-то совершенно неуместно ситуации сцикнул "Винторез" Бурята. Его гранатометчика бросило внутрь помещения. Шик-шик-шик... Это уже "Вал" Синего вынес второго в угол комнаты. Надо отдать должное ребяткам. С дисциплиной у них порядок. Никто не стал геройствовать. По выстрелам внутри двора было понятно, что группа спешно попыталась отойти и наткнулась на заслон Самары. Синий с Бурятом поменяли позиции.

- Гудрон! Встреча отменяется! Машину не присылай!

Танк встал как вкопанный в конце дома, резко развернулся и, выбросив облако черного чада, быстро ушел в конец квартала выбрасывая из под себя кучи всяких обломков. Тем временем на третьем этаже замелькали несколько фигур. Синий послал одного из своих бойцов спуститься вниз и обойти дом, в котором они засели, слева. Через минуту пришел доклад:

- На базе!

- Понял! Воробей откатись подальше!

- Пять сек!

От взрыва закладывало уши даже на таком расстоянии. Самара со своими бросился наверх. Пошли доклады:

- Два двести! Чисто!

- Чисто!

- Чисто!

- Двести! Чисто... Стоп! Тут трехсотый!

- Берите его по тихому, фиксируйте и к точке... Да поживее! И соберите там все...

На месте встречи стояла БМП-2 от разведбата. Комбат что-то разнервничался и прислал машину. Раненый выглядел плохо. Из ушей и носа текла кровь. Голова моталась как у тряпичной куклы. Маскхалат в одном месте до сих пор тлел. Его залили водой из фляжки, брызнули на лицо. Попытался открыть глаза, увидел Синего и бойцов, почему-то улыбнулся и опять потерял сознание. Его обыскали, забросили в десант. К нему же сел Бурят. Двинули.
В батальоне уже ждали два типчика. Синий понимал, что все его усилия сводятся именно к тому, чтобы эти двое смогли потолковать с вот такими вот деятелями, как доставленный сегодня. Но все равно никак не мог привыкнуть к этим ощущениям. Это не объяснить. Вот только что ты был готов после боя резать его на куски, а прошло немного времени и тебе жаль отдавать его же своим контрразведчикам. Это как черта, отдав за которую человека, ты обрекаешь его на невозвращение. Вот и сейчас Синий сидел и думал над этим. На душе было муторно. На душе было мерзко. Так мерзко как будто испачкался обо что-то липкое и вонючее. Он пошел в подвал к своим бойцам. Там уже грели ужин. Откуда-то притащили целую бочку соленых арбузов. Синий хотел запретить но, услышав что этими арбузами уже полбатальона питается, не стал. Попросил только не особо налегать. Аппетит пропал. Он выпил немного коньячного спирта, принесенного Бурятом. Закусил арбузом и завалился спать. Сон все не шел. Синий достал из спальника книжку. Подобрал он ее в разрушенном здании химического техникума. "Отчет этнографической экспедиции Русского Географического общества на Северный Кавказ". Начал читать главу о южных тейпах, да так и провалился в сон. Проснулся оттого, что Бурят тряс его за плечо.

- Товарищ старший лейтенант! Вас начальник разведки...

В подвале соседнего дома расположился штаб. Начальник разведки, молча отвел его к угловой комнате. Там когда-то была толи трансформаторная, толи щитовая. Но сейчас ее использовали как камеру для содержания задержанных.

- Эти двое без машины были. Сказали что заберут его завтра. Просили машину у меня, да я не дал.

- А что так сурово?

- Да понимаешь... Когда они обедали с комбатом, я с ним потолковать решил. А он мне и говорит, что мол у вас есть человек которому я все расскажу... и назвал твою фамилию, но не легендарную, а настоящую.

- Ну-ка дайка я с этим орлом покумекаю!

- Да ты потише! Я тебе ничего не говорил...

В темной комнате, при свете фонаря он увидел своего сегодняшнего пленника. Он опять улыбался.
- Ну, здорово Синий!

- Здорово, коли не шутишь!

- Узнал?

- А ты откуда меня знаешь?

- 199* год, ты первый факультет, я второй...

- Не помню!

- ГДО помнишь... Ольгу... мы еще из-за нее с тобой...

Вот тут Синий вспомнил. Тот осенний вечер. Они оба были на кочерге. Синий ждал Ольгу. Она пришла с ним. Мило так предложила им познакомиться. Она еще не закончила свою фразу, а они уже успели обменяться первыми ударами. Синий помнил, как он испугался своей ярости. Он был готов убить, первый раз в своей жизни. А Ольга обозвала их сапогами и уехала. А они сидели на пьедесталах стоящих рядом памятников танкисту и пехотинцу. В изорванных рубахах, все в синяках, ссадинах, в крови. Он оказался не местным. И Синий повел его к себе домой отмываться. Отец Синего, полковник, встретил их молчаливым вопросом.

- Все нормально, бать, подрались просто... он наш, со второго фака.

- Да видел я эту морду на лекциях...

Глаза у гостя полезли наверх. В отце Синего он признал, старшего преподавателя кафедры тактики.

- Товарищ полковник! Да мы ...это...

- Я дома, так что не козыряй. Как зовут меня помнишь?

- Помню!

- Ну, вот и ладно.

Потом над ними хлопотала матушка. Отмывала, замазывала царапины и ссадины, негромко поругивая обоих. Отец запретил гостю уезжать сегодня. Поужинали и легли спать. Назавтра выдав гостю чистую футболку сына, отец отвез их в училище. Друзьями они не стали. Но улыбались друг другу при встрече. Синий вспомнил его имя, но фамилия никак не давалась.

- Ты как до такой жизни докатился?

- До какой?

- Не придуряйся... Сам знаешь о чем я.

- Долгая это история. Да и не буду я тебе ничего рассказывать об этом.

- Ты же сам сказал, что мне только все расскажешь.

- Майора данные интересовали численность и состав, кто командир... А в душу мне не лезь.

Если тебе как разведчику интересно, спрашивай.
Они проговорили два часа. Информации было много. За разговором Синий как-то даже отвлекся. Тут пленный попросил бумагу и ручку.

- Я письмецо чиркану. Ты сбрось. Не побрезгуй, я запечатывать не буду. Не бойся, там ничего такого. Просто матушке... пару слов. И последнее... Помоги мне! Я только об этом и прошу. Если б не контузило, хрен бы вы меня взяли. Дай умереть, не позорь... И пацанам нашим... хотя это тебе решать. Контрики все равно разроют, но пацанам не надо...

Синий ушел от него, унося в кармане письмо. Ушел, не веря, что это происходит с ним. Ночью в углу штабного подвала бухнул глухой взрыв. Прибежал начальник разведки. До утра они с Синим провели в разговорах. Майор все сетовал, что Синий так глупо навредил своей карьере. Что контрики теперь с него с живого не слезут. Но Синий тупо молчал, что-то невпопад отвечал.

Утром его группа ушла усиливать наступающую пехоту. Бойцы выдели, как в спину Синего попала граната из подствольника. Взрывом его бросило под колеса проходящего БТРа. Через секунду, сам БТР разлетелся на части от выстрела белобашенной 72-ки. И началась кровавая круговерть. Когда контратака была отброшена разведчики не обнаружили тело Синего. На месте где его видели последний раз зияла воронка, с какими то лохмотьями и остатки БТРа. Начальник разведки посмертно представил Синего к награде. Но представление завернули. Похоронка тем не менее ушла. Но поседевший окончательно отец не сдался. Оставив сошедшую с ума мать на родственников, он поехал искать Синего. Хотя бы тело. Нашел в госпитале Ростова. Живого. Не разговаривающего. С переломанным позвоночником и несколькими ранениями. Никто не знал его имени, звания. Он поступил в Моздок как двухсотый. Уже там обнаружили, что он жив. Под парами был медицинский борт на Ростов. Ни разбираясь и не заполняя никаких документов его отправили туда. Дальше была вереница госпиталей и гражданская жизнь. Синего комиссовали. Он подозревает, что вытащила его пехота вместе со своими ранеными и убитыми.
Он не приходит на наши встречи, он молчит... Он так решил.
Дома у меня лежит икона подаренная им. Иногда я смотрю на нее. Смотрю и думаю.
О милосердии...