Мне память перетряхивает душу
И снова страшный сон соединит
Все звезды на вершинах Гиндукуша
И звезды у могильных пирамид.
Друзей моих мальчишеские лица,
Военный неустроенный уют…
А утром мне захочется напиться,
Боюсь, меня не многие поймут. Опять , сгорая, падает ракета.
Стреляет ночь по вспышкам сигарет,
И мы во тьму хоронимся от света,
Чтоб глупо не оставить белый свет.
Хлопки петард и зарево салютов
Натянутые нервы обожгут.
Давно война закончилась как будто.
Боюсь, меня не многие поймут.
В Афгане мы протопали немало.
Хранят следы от кирзовых сапог
Обветренная глина у дувалов
И каменные осыпи дорог.
В краю песков и заповедной пыли
Мы тоже пролагали свой маршрут.
И где нас только черти не носили…
Боюсь, меня не многие поймут.
А как в жару мы бредили о влаге!
О кружке пива и глотке вина,
Особенно, когда в горячей фляге
Ни капли, ни росинки – ни хрена!
И можно выть, и можно лезть на стену,
И рвать бинты, и грызть зубами жгут…
Но если до конца быть откровенным –
Боюсь меня не многие поймут!
Мы знали вероломство и измену.
И, сколько бы не стоила душа –
Навскидку устанавливали цену
Разменным магазином «калаша.»
Сюрприз врагу – последняя граната
И ждать, когда поближе подойдут…
Мы даже смерть приветствовали матом –
Как жаль, меня не многие поймут.
Торжественная встреча в Хайратоне.
Мечталось девять долгих лет о дне,
Когда домой отправятся колонны –
Последние колонны на войне.
Газетные страницы и экраны
Не скажут правды, даже песни врут.
Нам никогда не выйти из Афгана –
Как жаль, меня не многие поймут.
