Серое ноябрьское утро. Низко нависшие над городом тяжелые тучи сыплют крупными хлопьями снега. Сквозь снежную пелену еле различимы очертания над городом гор. Улицы покрыты слякотью. На голых деревьях, острых черепичных крышах домов лежат пухлые шапки мокрого снега. Дребезжа проезжает трамвай. Торопятся по своим делам люди, открываются магазины. На рынке раскладывают свой товар торговцы, у входа на рынок стоят в ожидании клиентов многочисленные такси. Под мостом несет свои мутные воды быстрая горная река. За высоким каменным забором взревел мощный двигатель. С металлическим лязгом открываются зеленые ворота с красными звездами на створках. На улицу выкатывается глухо урча, тентованый "Урал" и переехав трамвайные пути, вливается в поток едущего по улицам транспорта.
Машина проезжает мимо рынка, пересекает мост, проезжает на зеленый свет перекресток. "Урал" едет вдоль длинного заводского забора, выезжает на окраину. Людей на улицах все меньше. Падает снег, из-под колес в разные стороны выплескивается коричневая жижа. Иногда комки грязи залетают через открытый задний борт внутрь машины. Ты не обращаешь на них внимания, а провожаешь взглядом уходящий город. Невольно вспоминаешь события прошедших суток: погрузка в темное чрево транспортного самолета, три изнурительных часа полета, военный аэродром, разгрузка боеприпасов и коробок с сухим пайком, долгий путь в машине по улицам вечернего города, залитого светом уличных фонарей, разноцветным неоном рекламных вывесок кафе и магазинов, и наконец, полупустая казарма. Тусклый свет дежурного освещения, топот уходящих и возвращающихся групп, клацанье затворов, стук падающих на пол касок, приглушенные голоса, скрип коек....
Машину встряхивает на переезде через железнодорожные пути, это возвращает тебя к реальности. Ты поправляешь сползающий ремень автомата и оглядываешься. Знакомые лица. Камуфлированная форма, на коленях лежат "сферы", оружие между колен. В глубине кузова свалены "личные вещи" - потертые вещмешки, РДшки, просто туристические рюкзаки - кто чем разжился.
Это - командировка. В просторечии именуемая - "операция Свисток". Для тебя и еще двадцати девяти парней - не первая и увы, не последняя. И все так привычно и естественно: грузовик, автоматы, тяжесть бронежилета, сфера на коленях. Мирная жизнь с ее проблемами забыта, впереди жизнь другая, со своими законами, но для вас такая же естественная как и та, что осталась там, за дымкой снега, за казармой, за долгим перелетом. Для людей, что стояли на перекрестке, вы- безликие существа, одетые в одинаковую форму, вооруженные и безжалостные (спасибо нашему телевидению) Они не воспринимают вас как людей. Тебя поначалу это шокировало но теперь ты привык....
Тебя толкают в бок, ты оборачиваешься, берешь протянутую большую алюминиевую кружку, полную водки и кусок черного хлеба. Ну, за командировку... Выдыхаешь и залпом выпиваешь, отдаешь кружку и откусываешь кусок кислого солдатского хлеба. На глаза почему-то наворачиваются слезы, и ты отворачиваешься, прожевывая хлеб, в сторону открытого борта. За бортом все также падает снег и в его белой дымке неуловимо растворяются грязная дорога, два ряда деревьев по обочинам, безжизненные поля.
Машина внезапно сбавляет ход, ты поднимаешься и выглядываешь в небольшое, забрызганное грязью оконце в брезенте - впереди маячат дома, деревья и большой плакат у дороги. Ты различаешь красные буквы на желтом фоне: "ЗОНА БЕЗОПАСНОСТИ! ПРОХОД И ПРОЕЗД БЕЗ СПЕЦИАЛЬНОГО ПРОПУСКА ЗАПРЕЩЕН!".
Машина притормаживает, объезжая положенные поперек дороги бетонные блоки, мимо проплывает шлагбаум, одинокая фигура в такой же как у тебя форме, "стакан" с точащей из него как гриб башкой пулеметчика, ЗУшка, и укрытая в капонире БМП, облепленная мокрым снегом. Блок -пост прошли... скоро и он скрывается в снежной пелене...
Урал резко сворачивает. Ты садишься, чтобы не упасть и смотришь за борт. Сбоку выплывает круглая, заполненная водой яма. Тебе не надо объяснять что это за яма. Рядом с ней, завалившись на бок, лежит исковерканный остов грузовика. Смятая кабина обгорела и покрыта разводами ржавчины, борта покрыты копотью, висящая на одной петле дверца колышется на ветру. На несгоревшей ее части еще различимы контуры эмблемы внутренних войск...
Возможно, в этой машине тоже ехали тридцать парней в одинаковых касках, с одинаковыми бронниками и автоматами. Ты представляешь себе как это могло быть... Взрыв. Грузовик заваливается и загорается. Несколько выстрелов из граника, шквальный огонь с нескольких сторон... кто остался жив, тот скорее всего оглушен. Из-за ближних домов выбегают бородачи с зелеными повязками на головах, добивают раненых, подбирают оружие и исчезают среди выгоревших кварталов....
Вдоль дороги, за обугленными скелетами деревьев, показываются дома, точнее, то что от них осталось - обугленные стены, пустые глазницы окон, выломанные ворота дворов. Гнетущая тишина, только эхо от двигателя, многократно отдающееся от стен мертвых домов. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА РАБОТУ!!! Смех и шутки смолкают, летит за борт пустая бутылка. Сферы занимают свое место, автоматы на боевом взводе. Лица напряжены.
Тридцать человек. Те, кого все про всех знающие обыватели считают монстрами, убийцами, дегенератами. В лучшем случае - неудачниками, не умеющими "вертерьтся в этой жизни". Те, кого большинство удобно расположившихся в кресле у телевизора и отрыгивающих сытный ужин видит лишь как бездушные картинки какой-то другой, нереальной жизни. (Рембо -2 куда интересней, неправда-ли? Он ведь таких уродов мочит?)
Что-ж как говорится, каждому - свое. Кто-то сидит у телевизора в домашних тапочках и уверенно комментирует события и ситуации, в которых он, к его же счастью ни разу не бывал. А кто-то другой просто делает свое дело, жестокое но необходимое.
Вы, сидящие у телевизора и проглатывающие один за другим убогие сериалы, вы, кто при виде этих парней с ненавистью смотрит им вслед - вы сами пошевелили хоть пальцем, когда они шли в пекло межнациональных конфликтов? Нет, вы бормотали: "Слава богу, не у нас!, До Кавказа /Ферганы/ Таджикистана/ далеко" Пока вы торжествовали по поводу пресловутой независимости, они а не вы пытались сохранить хоть какую-то стабильность в стране. Не вы ли бормотали им вслед: "поехали чурок защищать на народные деньги!" Подавитесь своими деньгами! Если бы не было этих парней, бородачи с зелеными повязкам давно бы уже "баловались" с вашими женами, а вы сами лизали бы их сапоги, прося сохранить вашу поганую жизнь! Вы знаете про все и про всех, так оставьте свое знание при себе, оно здесь ни к чему!
..... Машина все так же месит грязь колесами. Мимо проплывает унылый пейзаж сгоревшего города: разграбленные магазины, остовы легковых машин. Сидящая на заборе одинокая кошка провожает грузовик испуганным взглядом. Идет снег...
Тридцать человек в машине, все давно уже отслужившие срочную службу, у всех не первая подобная командировка. Для большинства - Карабах, Абхазия, Ош, Фергана, Тбилиси, Баку - не просто место на карте или картинка из телевизора. Некоторые бывали и в Алма-Ате образца 1986 года. Но таких- всего двое. Вы едете молча, покачиваясь на ухабах. Снаружи - сгоревший город. Но ты помнишь его не таким... Всего лишь четыре года назад ты тоже ехал здесь. Было лето, дома утопали в зелени, почти у каждого дома торговали фруктами. Ты остановил машину возле дома и попросил у хозяина воды, заодно спросив, не знает ли он, как найти твоих родственников. Тот не знал, но предложил переночевать у него. На заборе тогда тоже сидела кошка, возможно, та же что и сейчас.
"Урал" подъезжает к следующему блок- посту. На некоторое время останавливается, затем снова трогается. И снова позади остаются бетонные блоки, стакан, Зушка и капонир с БТРом, провисшая под снегом маскировочная сеть. Две фигуры с автоматоами машут вам вслед. Ты в ответ тоже: "До скорого, вованы!"... Дальше - пустынная дорога, лежащая между невысокими сопками. Все так же падает снег, слегка морозит.
Тридцать человек едут на свой комендантский участок. Их ждут бессонные ночи, промерзший кубрик в комендатуре, пища, пахнущая дымом полевой кухни, раз в неделю - полевая баня -"вошебойка", в которой не успеваешь помыться, так как кончается запас горячей воды, ночные перестрелки с невидимым врагом.
Через сорок пять дней будет дорога обратно. Позже, дома - медленное привыкание к мирной жизни, поиски спросонья автомата, ночное бормотание: "Аргун, Аргун, я Абакан..." И так - пока снова не войдешь в мирную колею.
Дорога летит под колесами, пустынная дорога. Через год, ровно день в день по этой же дороге пройдут колонны техники, только свернут вправо - на Грозный. Многие из тех тридцати будут там. Но тебя уже с ними не будет. Для тебя все закончится после контузии. Останется только телевизор, в котором ты будешь высматривать знакомые лица и чувствовать неудовлетворенность и пустоту....


Эта статья написана еще в 1996 году. По моим еще тогда свежим воспоминаниям.
Возможно, она старовата - и страна другая и мы стали другими. Писал, что думал. Сейчас написал бы по другому.