В начале января 1987 года разведка сообщила, что, по полученным от сотрудников афганской госбезопасности (ХАДа) данным, 10 января в кишлаках Хадирзай и Дела­ки-Пайин, что в 50 километрах от базы, на дневке будут находиться две группы «духов» со своими главарями в количестве 50-70 человек и «партийной» кассой. Киш­лаки являются одним из укрепрайонов главаря бандформирований Гульбетдина Хекматияра.
Количество «духов» и ответственных лиц однозначно говорило об особо важном задании по доставке денег в Пакистан для закупки оружия, а информация о сопровож­даемом большом металлическом ящике интриговала еще больше. Место для укрепрайона было выбрано удачно. Два кишлака находились в одном ущелье протяженно­стью около 2-3 километров, посредине которого проходило пересохшее русло реки. Кишлаки были разделены между собой небольшой горой высотой около 70-100 мет­ров, значительно уступавшей возвышенностям вокруг самих кишлаков, высота которых достигала более 300-500 метров. Глинобитные дувалы стояли в основном по склонам гор во избежание затопления зимним паводком. Некоторые дувалы занимали наиболее удачное месторасположение и были построены с размахом, с применени­ем строительных материалов, по два этажа и собственным садом-огородом.
Растительность по сравнению с равнинной была богатой, особенно под северным склоном, где находились фруктовые сады. Кишлаки были довольно крупными, по 30-50 строений, с дворовыми пристройками в каждом. На самых высоких точках гор в небольших пещерках были обустроены скрытые от обычного глаза огневые точки крупно­калиберных пулеметов ДШК и ЗГУ, где постоянно несли караул по два-три человека.
После обеда 8 января была дана команда на построение 321-й, 322-й и 323-й группам. Многие, услышав такую команду, повеселели. Серьезных выходов не было уже больше недели, не считая досмотровых вылетов и кратковременных засад, результатом которых было несколько захваченных стволов и пара-тройка пленных “духов”.
Перед неровным строем в 50 человек вышел командир роты капитан Попов. Вызов на построение трех боевых групп предвещал интересное задание, и все однозначно сходились во мнении, что это будет скорее всего налет либо блокирование какого-нибудь участка зеленки или выхода из ущелья при общевойсковых операциях, либо обеспечение прохождения транспортной колонны с грузом, а может, и какой-нибудь важной персоны.
Команда была обычной - готовим обмундирование, получаем и укомплектовываем РД боеприпасами и сухпайками, воды берем на один день (благо что зима - воды по­требляется мало, и поэтому берется побольше боеприпасов), через час снова построение с личным оружием и поездка на стрельбище для пристрелки. Что и куда, ко­мандир нам не довел, да и вопросов по этому поводу не было, со всеми периодически работали особисты, и все знали, что возможна утечка информации. «Духовская» разведка тоже не дремала, хотя для нас было загадкой, как к ним попадала информация. Получив «горку», надев свитер и бушлат, натянув на голову шапочку, изго­товленную лично из рукава такого же свитера, я пошел в ружпарк для получения своего АКС-74 и станка для АГС-17. Уже больше месяца я был в четвертом взводе на должности разведчика-гранатометчика, и моими постоянными спутниками были то станок, то сам гранатомет. Это был мой третий боевой выход.
10 января подъем был ранним. Получив все необходимое, а также благословение старшины и напутствие комбата Бохана, мы погрузились в подъехавшие «Уралы» и от­правились на аэродром. Цель выхода до групп была доведена, уточнены район ведения боевых действий, примерный состав противника, тактика ведения боя. На аэро­дроме уже прогревались и крутили винтами несколько Ми-8 и Ми-24. Вертолетчики подбадривали нас и постоянно отпускали шутки по поводу дележа «бакшишей». Также была договоренность и со штурмовиками Су-25 для бомбардировки наземных целей и уничтожения огневых точек противника. В наш вертолет распределили два расчета: три человека с АГС-17, три - с НСВ-12,7 «Утес» и четыре разведчика. Мне помимо своего оружия и остального груза досталось нести станок весом в 12 кило­граммов. Наша вертушка поднялась первой и возглавила летящую «стаю». Нам была поставлена задача на занятие господствующей высотки посредине кишлаков и обеспечение высадки основного десанта для зачистки. Полет занял около получаса.
Вдруг открылась дверь пилотов и оттуда высунулась «кричащая голова», дающая нам понять, что мы у цели. Это мы и сами поняли буквально через несколько секунд, когда вертушка выскочила из расщелины и перед нами раскинулась небольшая долина, усеянная постройками. Одновременно вертолет открыл огонь из всех своих стволов, включая пулеметы и НУРСы. Тут же началось светопреставление, сопровождаемое криками, командами и стрельбой, заглушающими даже шум винтов. Мы ри­нулись к иллюминаторам и заднему отсеку, отовсюду доносились автоматные очереди, послышались удары пуль по фюзеляжу вертушки. Вместе с первыми сквозными пробоинами в борту вертолета до нас донесся гул заработавшего крупнокалиберного пулемета ДШК. Показалось, что вся долина и весь кишлак открыли по нам беспре­рывный огонь. Внизу бегали не 50-70 «духов», как говорили, а минимум в два раза больше - под нами буквально кипела земля. Невольно промелькнула мысль: куда же мы попали, но долго думать не пришлось, так как полет до вершины горки проходил не более
15-20 секунд. Из кабины вылетел пилот с ошалевшими глазами и, открыв люк, стал кричать и размахивать руками, давая нам понять, что пора десантироваться. Пер­вым прыгать пришлось мне. Увидев куда, у меня засосало под ложечкой - до здоровых каменных валунов было 5-6 метров. Но эти раздумья и страх длились одну секун­ду, сзади уже подталкивали и кричали.
Молниеносно спустив ноги вниз и брякнувшись задом на пол, чтобы хоть на полметра сократить расстояние, я прыгнул. При прыжке получил хороший удар по челюсти автоматом, ну и при приземлении досталось от двенадцатикилограммового станка по голове и шее. Досталось бы, конечно, и побольше, задержись я еще на пару се­кунд на месте приземления, но удалось сгруппироваться и откатиться в сторону. Через миг на мое место рухнул армянин Арутюнян ростом за 190 см и весом под 100 кг, да еще и с восемнадцатикилограммовым телом от АГС-17. Результатом такого экстремального десантирования были в основном синяки, отбитые коленки.
Быстро сориентировавшись, мы начали разворачиваться и занимать круговую оборону. Для этого, правда, пришлось пробежать еще метров тридцать на более удачную позицию, с которой просматривалась почти вся северная, восточная и южная часть долины. На западной части нашей горки десантировался расчет «Утеса», которому достался единственный целый оптический прицел.
Установив гранатомет, командир расчета - сержант из Новосибирска - открыл стрельбу по мечущимся внизу «духам». Установленный наспех «Утес» при первых же вы­стрелах задрал вверх ствол и завалился набок. Я подбежал и начал помогать обкладывать ноги станка тяжелыми булыжниками, и только после этого последовали при­цельные очереди по два-три патрона. Остальные вертушки, выскользнув из того же ущелья, что и мы, начали десантирование в западной части кишлака Делаки-Пай­ин. Массовое вторжение и шквал огня, полившийся на обалдевших «духов» из вертолетов, сделали свое дело: группы без потерь заняли позиции, а вертушки ушли тем же путем на базу.
Мы приступили к выполнению основной задачи - уничтожению постоянных огневых точек, которые могли нанести урон вертолетам и авиации и привести к большим по­терям личного состава. Во все глаза мы стали высматривать по склонам гор возможные укрытия и перемещение людей. В нашем положении эффективным оружием мог­ли быть только два «Утеса» и один гранатомет, так как дальность до возможного противника была приличной, и прицельно стрелять из автоматов было невозможно. К нашему счастью, целей было много: это три обнаруженные точки ДШК, находившиеся выше нас, пара «безоткаток», пристроившихся за заборами «элитных» домов, и несколько пулеметных точек, замаскировавшихся в дувалах. Командиры трех расчетов, обменявшись взглядами и подбодрив подчиненных отборным русским матом, от­крыли огонь по «духовскому» расчету ДШК, явно желавшему испортить нам «праздник».
В бинокль, после того как осела пыль, были видны трупы «духов» и свалившийся вместе с треногой пулемет. Еще минут 10-15 пришлось потратить на два оставшихся ДШК. За это время по нам было произведено 6 выстрелов из «безоткаток», но так как они не могли стрелять навесом, снаряды взрывались по склону нашей горы. Прав­да, пара осколков до нас долетели. ДШК, с которыми мы обменивались последние 15 минут боя выстрелами, тоже заставили нас побегать по горке в поисках камешков покрупнее. Наши потери за первые полчаса составили два пробитых РД с сухпаем и водой и легкое осколочное касательное ранение руки одного из командиров расче­та «Утеса».
Тем временем наши наземные группы медленно, но уверенно продвигались в глубь кишлака Делаки-Пайин, но, встретив ожесточенное сопротивление, остановились. Очередной нашей задачей стало пресечение подхода небольших групп «духов» из кишлака Хадирзай на помощь своим собратьям.
Группа «духов», предположительно человек 8-10, решила, наверное, нас уничтожить и полезла по более крутой восточной стороне в нашу сторону. Нападение было дерзким. Душманы шли чуть ли не в полный рост. Нам показалось, что они были под кайфом. Тут уж и мы из своих «мухобоек» (АКС-74) немного постреляли и пустили пару очередей из гранатомета, после чего остаток «духовской» группы ретировался и, протрезвев, мелкими перебежками отошел на окраину кишлака. В это время в небе послышались сначала гул штурмовиков Су-25, а через несколько секунд противный и холодящий душу свист 250-килограммовых бомб. Все это «счастье» стало падать вокруг нашей группы. Видимо, летчики таким образом решили нам помочь. Земля дрожала так, как будто это была не гора, а плот на волнах. Дома и деревья разлетались в щепки и вздымались высоко вверх, падая, как в замедленном кино. Бомбы к тому же были скорее всего осколочными, потому как много осколков было обнаружено на нашей позиции после ухода штурмовиков.
Конечно же, после бомбардировки стало легче и веселее. Подняв головы, мы обнаружили, что наши наземные силы уже взяли первый кишлак и досконально досматри­вают местность. Мы продолжали отстреливать оставшихся «духов», которые пытались еще организовать подобие атаки.
От командира группы, находившегося внизу, поступила команда отправить троих из нас в северную часть кишлака Делаки-Пайин для поддержки наших ребят. На это задание пошли два командира расчета и один из бойцов. Взяв личное оружие и боекомплект, на ходу съев по банке консервов, они устремились по более пологому се­верному спуску в сторону сержанта Рафиева, которого хорошо было видно в бинокль: он махал нам руками, приглашая вниз. В это время у них завязался небольшой бой, группа «духов» уходила с окраины кишлака через небольшое русло в сторону гор. Было хорошо видно, как пятеро наших ребят, прикрываясь стволами деревьев, броском сократили расстояние до противника до 30 метров и фактически в спину расстреляли душманов.
Спустя 3 часа после начала налета до нас дошла информация, что ящик с денежными средствами взят, к нему в придачу 16 пленных и около ста единиц различного стрелкового оружия. Один полевой командир «духов» убит, второй, легко раненный, взят в плен.
В отсутствие командиров расчетов мы с «Арой» по очереди прицельным огнем уложили или ранили еще 5-8 «духов». За это время пару раз поменяли позицию, и как оказалось, не зря. С южной части кишлака Хадирзай из одного дувала заработал снайпер. Расчет «Утеса» с оптикой сумел уложить в небольшое окошечко дувала с десяток выстрелов, после которых проем в стене увеличился в два раза, а снайпер, размазанный по противоположной стене, отправился на небеса.
Санек Буханов из расчета «Утеса», наблюдавший постоянно в бинокль, обнаружил группу из трех человек, поднимавшихся по северной части горы. Эти ребята, види­мо, покинули свой пост до нашего налета и теперь поднимались к установке ЗГУ, находившейся примерно в одном километре от нас. Невооруженным глазом люди каза­лись мелкими, как букашки, но было видно, что они стремятся туда не просто так. Взяв гранатомет и наш «Утес», мы по-быстрому перенесли их на северную часть гор­ки. За АГС-17 устроился я, настроив угол наклона ствола по шкале дальномера, навесом выпустил пристрелочную осколочно-фугасную гранату ВОГ-17 в сторону «ду­хов». Моя пристрелка по сравнению с «Утесом» была более точной и заметной по клубу поднявшейся от разрыва гранаты пыли. Это душманов не остановило, и они про­должили движение. Сделав необходимые поправки, я выпустил еще три гранаты, которые, в считанные секунды достигнув цели, накрыли бежавших точными попадания­ми. Не меняя прицела, сделал еще четыре выстрела. После того как осела пыль, в бинокль было видно, что первые двое лежали неподвижно, а третий исчез. По всей видимости, он получил ранение и спрятался, оставив желание продвигаться к огневой точке.
Стрельба заметно стихла. Поступила информация о завершении операции и прибытии с минуты на минуту вертушек. Нам сообщили, что наши расчеты будут сниматься последними. Тем не менее мы немного расслабились и позволили себе проглотить весь сухпай. Набив живот, немного повеселели, тем более что снизу вернулись на­ши.
Боекомплект закончился, и мы, набив ленту последними гранатами, уселись кучкой для обмена впечатлениями и обсуждения боя, изредка посматривая из наспех со­оруженного подобия укрытия на разгромленный кишлак. За четыре с лишним часа вспомнили, что неплохо было бы оставить, как говорится, свой след - заминировать горку. Пока занимались минированием, в восточной части кишлака Делаки-Пайин появились вертушки, которые заходили на посадку. Два Ми-24 нарезали круги и из­редка выпускали тепловые ракеты. Зачистка была проведена только в этом кишлаке, видимо, командование решило, что задание выполнено, и во избежание возмож­ных потерь в Хадирзай не пошли, хотя этот кишлачок был покрупнее и на вид побогаче.
Так как вертушки забирали в первую очередь пленных и трофеи, то, по нашим подсчетам, куковать здесь придется еще час-два, пока они долетят туда и вернутся об­ратно. Мы решили, что неплохо было бы пополнить на всякий случай боекомплект.
Я и мой друг Юсуп Моминов отправились к основной группе «стрелять» оставшиеся боеприпасы. Отойдя метров на сто от позиций, мы услышали в небе знакомый гул штурмовиков, которые решили, видно, снести оставшуюся часть кишлака Хадирзай вместе с недобитыми «духами». Свист падающих бомб послышался совсем близко от нас, и через секунду одна из них взорвалась рядом. Теплые воздушные руки подхватили и оторвали меня от земли, немного потрясли и отбросили метра на два-три назад. Ударная волна пронеслась мимо, разнося килограммы смертоносного железа. Очнувшись от временного болевого шока, я почувствовал, как нестерпимо сильно болит голова. Попытка открыть глаза отдалась еще более сильной болью, а левая сторона тела вообще отказалась меня слушаться. Опершись на правую руку, я попы­тался приподняться, мне удалось присесть. Правой рукой провел по лицу и потрогал глаза - вроде все нормально, отряхнул с головы землю, её же выплюнул изо рта. Ноги и руки оказались целы, левая сторона тела начала «оживать», а зрение возвращаться. Приподнявшись, побрел в сторону Юсупа, который был в десяти метрах от меня. Досталось ему, как и мне. Он сидел и отряхивался от земли. «Повезло, блин», - первое, что я от него услышал.
Мы вернулись к своим. От предложенных ребятами уколов обезболивающего отказались. Юсуп ушел к своему расчету. От кишлака Хадирзай практически ничего не ос­талось. На его месте было лишь вспаханное поле с воронками более двух метров глубиной. Вскоре прибыла очередная партия бортов. Собравшись, мы начали спуск, так как вертушки сели внизу, где находилась основная группа с нашим командиром капитаном Поповым. Не пройдя и сотни метров до места посадки, мы встретили «гонца», который огорчил нас, сказав, что места в вертушках на всех не хватает, так как борта прилетели с дополнительными баками в салоне. В общем, лишними как раз оказались наши два расчета. Единственной радостной вестью было то, что вертолет заберет нас прямо с горки и идти никуда не надо. Расстроившись, мы вшесте­ром повернули назад в наши укрытия. К тому времени я более-менее оклемался, только тошнота подступила и внутренние органы от такой встряски ныли.
Первая восьмерка под прикрытием Ми-24 тяжело поднялась и стала набирать высоту, за ней, подняв винтами страшный вой и стену пыли, пошла вторая. Тяжело по­шли, это было видно. Как и откуда были произведены выстрелы, похожие на ДШК или ЗГУ, никто не понял, но вертушка накренилась и, задев винтами выступ горы, по­теряла управление и грохнулась на левый бок, заблокировав таким образом основной люк. Вертолетчики вместо того, чтобы оказать помощь, покинули вертушку через кабину и спешно свалили подальше от борта. Именно эти действия вызвали возмущение разведчиков и стали темой дальнейших обсуждений и разбора гибели трех че­ловек. В вертушке началась суматоха, все опасались скорого взрыва баков с горючим. Трофеями и прочим имуществом завалило проход к заднему люку, и около деся­ти человек оказались в западне, тем более многие внутри побились при падении. Началось возгорание. Ребята прикладами сумели разбить иллюминаторы и рванули че­рез них наружу. Юсупу, благодаря своей комплекции удалось одному из первых протиснуться в узкое отверстие и выбраться наружу. А вот моему земляку Димке Гон­чарову повезло меньше. Он тоже ринулся в дыру, но не снял «лифчик» и застрял. Огонь охватил внутреннюю часть вертушки, подкрадываясь к дополнительному баку с горючим и стал вырываться наружу. Какие-то силы выпихнули его из вертушки, может, Попов, а может, и сержант Рафиев. Гончар был последним, кто успел спа­стись. Его, обгоревшего ниже пояса, оттащили подальше, после чего вертушка вспыхнула как факел.
Что происходило дальше, я не видел. Прибывший борт в спешном порядке забрал нас и доставил на аэродром.

Вместо послесловия
В вертолете сгорели капитан Попов Валерий Анатольевич, сержант Рафиев Назим Магеррам-оглы и проводник с собакой из роты минирования - младший сержант Шах­мат Тарас Михайлович.
Как рассказывали участники событий, Валера до последнего выпихивал из вертушки бойцов. Позже выяснилось, что по вертолету никто не стрелял. Падение машины было связано с ошибкой пилота.

Источник: Журнал "Братишка"
Автор: Константин Клюев
Под редакцией Сергея Козлова[r][c][c]

Источник: "Чеченский Узел"
Автор: Анатолий Куликов и Сергей Лембик